Вторая книга была полна рецептов и заклинаний. Рома углубился в нее, тщетно надеясь, что найдет способ «разбудить» девушку. Проговаривая вслух каждое слово, он читал при лучине, пока голова не начинала клониться к столу. Гадания, рецепты зелий, советы при лечении разных болезней. Вот только как вернуть душу не было написано. Рома прочитал от корки до корки, несколько раз, но тщетно.
А время шло, и стало холодать. Весело шуршащие зеленые листья постепенно желтели, трава пожухла, и лишь чистое голубое небо над головой не давало верить, что скоро станет совсем холодно. Помимо похлебки Рома кормил Стефанию фруктами и ягодами, радуясь, что она еще может есть — с каждым днем она делала это все более неохотно.
Одев красавицу потеплее, он выводил ее на прогулку. Иногда они доходили до самого леса. Но и там Дракониха не менялась в лице и ничего не замечала.
А потом начались дожди, и стало совсем холодно. Потянулись унылые, серые дни. Листья как-то быстро опали, оголив ветки. А Стефания оставалась такой же, и Рома подумал, что стал даже забывать, что прежде это была веселая, живая девушка. Что она смеялась, разговаривала, помогала людям.
Неумолимо приближалась зима. А выхода не было. С утра Рома приносил хворост, как и год назад, только не благодарила его румяная Стефания, не обучала грамоте. Где искать ее душу? Что делать?
Наступил декабрь, зима укутала снегом землю, украсила мутноватые окна избы узорами, очистила небо от тяжелых туч. Красивая, но уж больно морозная. Как-то быстро остыла речка, покрылась коркой прозрачного голубого льда, а в лесу стало так тихо, что, казалось, крикни, и гул разойдется до самого края земли.
Вот только как ни кутал парень Дракониху, не хотела она выходить на улицу. Видимо, зябко ей было. Чего только он ни делал! И надевал на красавицу свои меховые варежки, и заматывал в платок по самые брови, все бесполезно. Стефания могла немного потоптаться, стоя в избе, но дальше не шла, садилась на землю. А может, силы у нее были на исходе? Исхудала, глаза стали еще больше, румяные щеки впали, а лицо стало каким-то печальным.
Вечерами Рома сидел у Стефании, слушая как потрескивают дрова в печи, смотрел на горящую лампадку, едва освещающую избу, и думал о том, что когда-нибудь наступит весна, и он снова выведет погулять девушку в теплый лес, что просто холодно, что она вовсе не умирает. Но стоило посмотреть на Дракониху, душу охватывал ужас. Рома понимал, что обманывает себя. Ее тонкие руки безвольно лежали на коленях. Неужели скоро все закончится? Он не хотел в это верить. Внутри все протестовало.
Красавица ела все хуже, отказывалась от хлеба. И лишь пила жидкую похлебку.
В один из дней, когда солнце совсем ненадолго выглянуло и закатилось обратно, Рома снова пришел к Стефании. Вдруг ему пришла в голову мысль, что она не доживет до Сочельника. Девушка лежала на лавке, на боку, в полудреме. Совсем ослабла. Ее дыхание еще чувствовалось, но пальцы стали совсем холодными.
Рома сел рядом, понурив голову. Впервые ему пришла мысль о том, что, может, и не стоит мучить Дракониху этими бесполезными попытками спасения? Может, тем самым, он держит на привязи ее блуждающую душу, которая до конца не может отправиться туда, где ей предназначено находиться — в своем драконьем раю?
Тяжело было от этих мыслей. Лампадка потухла, а Рома так и сидел на лавке, не заметив, как задремал. Кажется, за окном разыгралась метель, но парень этого не видел и не хотел видеть. Ему снились цветущие деревья, ласковое весеннее солнце и пение птиц. Он шел рядом со Стефанией, которая была здорова, улыбалась и что-то говорила, негромким ласковым голосом. Как вдруг чистое синее небо буквально расколол звук грома, как рвется ткань, только так громко, что и уши заложило.
Рома со вздохом открыл глаза и в ужасе увидел, как дверь бьется от сильного ветра, а изба наполнена ровным хрустальным светом. На пороге стоял Зимний Старец. Парень его сразу узнал, а узнав, вскочил на ноги и замер в нерешительности. Зачем он явился? Неужто заморозить?
— Ну, здравствуй, год не виделись. Ты уж и не ждал меня, верно?
Старец был одет в длинную шубу, а за спиной держал белый мешок, в котором находилось что-то живое. Это что-то пыталось вырваться наружу. Рома молча уставился на гостя, не ожидая ничего хорошего.
— Я год радовался твоему подарку, да кручинился, что не отблагодарил тебя. А давеча ходил, заглядывал в окна, кто как поживает, да узнал, что красавица-то твоя кое-что важное обронила. Потеряла, дуреха, а я нашел да решил вернуть.
Зимний Дух развязал мешок, но только внутри будто ничего и не было. Но стоило открыть его, как Стефания глубоко вздохнула и села на лавку. Хлопая глазами, она смотрела на Старца, коснувшись ладонью бледных губ.
— Ты душу ей вернул… — прошептал пораженный Рома.
— Вернул, — подмигнул гость и исчез, оставив на полу следы снега.