Клаудиа, стоя у раковины, мыла и складывала в сушилку кофейные чашки. В окошке над раковиной, как в зеркале, отражалось ее лицо, только глаза и черты лица казались темнее, точно на старом дагерротипе.
Внешне она была похожа на мадонну с картины художника — единственная примета света и жизни в снежном урагане. Впрочем, Клаудиа никогда не считала себя мадонной. Она была замужней женщиной с все еще хорошей фигурой, красила волосы в рыжий цвет, обладала завидным чувством юмора и любила пиво. Она умела управлять рыбачьей лодкой и играть в софтбол, а еще пару раз за зиму они с Фрэнком оставляли Лизу у друзей, ехали в Грант и снимали номер в «Холлидей-инн», где около кровати стоял шкаф с зеркальными дверцами от самого пола до потолка. Клаудии очень нравилось сидеть верхом на Фрэнке и наблюдать, как они занимаются любовью: голова у нее откинута назад, соски ярко-красного цвета.
Клаудиа отчистила присохшие остатки с железной формочки для кексов, ополоснула ее и отправила в сушилку. В стекло ударила ветка дерева, и хозяйка выглянула в окно. Впрочем, она не боялась и насвистывала себе под нос что-то старое, из тех времен, когда училась в средней школе. Сегодня они с Лизой не одни. С ними Фрэнк. Он поднимался по лестнице и тоже негромко напевал. Часто получалось так, что они делали что-то одновременно.
— Ммм, — начал он, когда она повернулась.
Редеющие черные волосы падали ему на глаза, и Клаудиа подумала, что Фрэнк похож на ковбоя: высокие скулы, потрепанные ковбойские сапоги «Тони Лама», выглядывающие из-под обрезанных джинсов. Поверх футболки он надел видавший виды рабочий передник из хлопчатобумажной ткани, в руках держал кисточку с кроваво-красным лаком.
— В каком смысле «ммм»? — спросила Клаудиа.
Для обоих это был второй брак. Жизнь кое-чему научила их, и они очень нежно относились друг к другу.
— Я начал красить книжную полку и вспомнил про печку, — словно извиняясь, сказал Фрэнк и махнул в ее сторону кисточкой. — Чтобы закончить, мне нужен еще час. Я уже не могу остановиться, лак засохнет.
— Проклятье, Фрэнк…
Клаудиа закатила глаза.
— Прости.
Легкое раскаяние, милая ковбойская манера.
— А как насчет шерифа? — спросила она, сменив тему. — Ты все еще собираешься это сделать?
— Я встречусь с ним завтра, — ответил он и отвернулся, избегая смотреть ей в глаза.
— От этого будет куча проблем.
Они уже некоторое время спорили об этом. Клаудиа отошла от раковины и, отклонившись назад, бросила взгляд через коридор. Дверь в комнату Лизы была закрыта, из-за нее доносились едва различимые звуки «Guns N’Roses». Клаудиа заговорила резче, и в ее голосе прозвучала озабоченность:
— Лучше бы ты промолчал, Фрэнк. Это тебя не касается. Ты рассказал Харперу. Джим был его сыном. Если там Джим.
— Это он, можешь не сомневаться. И я говорил тебе, как повел себя Харпер.
Губы Фрэнка сжались в тонкую жесткую линию. Клаудиа знала это выражение и понимала, что он не передумает. Вроде героя из «Ровно в полдень», которого играл Гэри Купер.
— Я жалею, что видела этот снимок.
Клаудиа опустила голову и потерла висок. Лиза в тот день позвала ее в свою комнату, чтобы отдать фотографию, вырезанную из журнала. Девочка не хотела, чтобы Фрэнк видел это.
— Мы не можем оставить все как есть, — настаивал Фрэнк. — Я так и сказал Харперу.
— У нас будут проблемы, — ответила его жена.
— Полиция разберется в этом. Мы тут совершенно ни при чем, — возразил он и через пару мгновений спросил: — Ты займешься печкой?
— Да-да, займусь.
Клаудиа посмотрела через окно на желтый ртутный фонарь у гаража. Казалось, снег падает из точки, расположенной за фонарем, словно его высыпают через воронку прямо в окно, ей в глаза. Крохотные шарики, похожие на мелкую дробь.
— Кажется, метель стихает.
— Предполагалось, что ее вовсе не будет, — сказал Фрэнк. — Идиоты.
Он имел в виду дикторов телевидения, которые рассказывали о прогнозе погоды. Они сообщили, что в округе Оджибве будет ясно и холодно, и вот пожалуйста, идет сильный снег.