— Хочешь пойти со мной в «Грёна Лунд»? — спросил я.
— Когда?
— Может, в субботу?
Я люблю американские горки.
Элисабет вдруг села, обняла меня, поцеловала и потянула на себя, в постель.
Ее большой мягкий язык елозил у меня во рту, словно ласковый зверь в поисках убежища.
Я положил ладонь ей на промежность. Трусы намокли, я завел пальцы под резинку. Элисабет застонала, закинула руки назад, уперлась в стену.
— Я люблю тебя. — Я начал тихонько ласкать ее. Сбросил кроссовки и положил на нее ногу, Элисабет напряглась всем телом, уперлась ладонями в стену, тихо застонала.
Тело ее выгнулось дугой. Я лег на нее и поцеловал в губы, обхватил груди руками — они как раз легли в мои ладони, соски совсем маленькие. Задрал на ней футболку, наклонился, коснулся соска языком, начал ласкать ей промежность, провел языком по груди.
Элисабет вскрикнула так громко, что я резко остановился.
— Мы остальных не разбудим? — прошептал я.
Она не ответила, только обхватила меня за шею и притянула к себе:
— С тобой так хорошо!
Я снова положил руку ей на трусы, стал ласкать и целовать ее.
Элисабет кончила, вздрагивая всем телом, а у меня онемела рука — я ласкал ее почти час.
25
Сестры и братья мои, что есть любовь? Летом мама спит голая, и когда встает, не кидается одеваться, а так и расхаживает по дому. Как-то, когда мы учились в третьем классе, я сказал об этом Смурфу.
«Моя мама по утрам ходит голая», — сказал я. «Голая? — спросил он и начал смеяться. — Прямо голая?» «Да, — сказал я. — А твоя нет?» «И буфера видно?» — спросил он и заржал во всю глотку.
«Да», — сказал я.
«А большие?» — спросил он.
«Такие примерно», — сказал я.
Смурф от смеха начал подвывать и схватился за живот. «Вот такие примерно буфера, — завывал он, — вот такие буфера!» Я думал, он умрет со смеху. Потом пошло веселье, я шевелил ушами и вытащил из носа шарик для пинг-понга. Лена Турелль сидела далеко впереди, ей ужасно нравилось, что я умею шевелить ушами. У нее ушки были маленькие и твердые, как ключ на банке кока-колы, и у нее не получалось ими шевелить, как она ни старалась.
«Вот такие примерно буфера!» — взвыл Смурф посреди урока, и никто ничего не понял. Он повалился на парту, задыхаясь от смеха, и фрекен выгнала его с урока.
Братья и сестры мои, что есть любовь?
— Просыпайся! — Она трясла меня. — Половина шестого. Тебе пора.
Я резко сел, у меня кружилась голова, и мне снова пришлось лечь.
— Давай, двигай. — Элисабет поцеловала меня в губы.
— Я сел слишком быстро, — объяснил я, повернулся на бок и посмотрел на нее. Мы лежали на одеяле, переплетя руки и ноги. Я сел, зашнуровал ботинки. Элисабет причесывалась, поглядывая на меня.
Я посмотрел в окно. Лило как из ведра. Спросил:
— Туда?
Элисабет долго провела по волосам щеткой и кивнула:
— Туда. Жди на трамвайной остановке.
Я хотел снять ее кофту, но она помотала головой: Оставь пока у себя.
Я открыл окно и вылез на лестницу.
— Жди на остановке, — шепнула Элисабет и закрыла за мной окно. Я спустился по лестнице и вскоре уже шагал к трамваю.
Сегодня дождь стал таким же, как вчера вечером, — капал еле-еле, словно ему ничего в жизни не надо.
Я вздрогнул и попытался вспомнить, когда же мы уснули. Во рту было липко, хотелось пить.
На остановке я уселся под козырек. Рядом сидела только тетка с большой кожаной сумкой, тоже ждала трамвая.
Прошли целых два, но я в них не сел, а народу прибавилось. Все с зонтиками, почти все с портфелями, хорошо одеты, явно не из Н&М.
Вот и она.
Элисабет надела зеленый дождевик и какую-то моряцкую зюйдвестку, а в руке несла свернутый дождевик.
— На, держи. — Она протянула мне плащ и поцеловала в губы.
Я надел дождевик. Элисабет достала из кармана своего плаща стаканчик йогурта и ложку.
— Завтрак.
— Спасибо. — Я заглотил йогурт. Подошел трамвай, мы сели в конец.
— Ты разговаривал во сне.
Утро началось с театрального урока, Лиса и Янос были на месте оба. Впервые я увидел Лису обутой: очень старые спортивные туфли без шнурков.
Для начала мы разогрелись, потом некоторое время отрабатывали высокий и низкий стили, а потом уселись перед Лисой и Яносом.
— Сегодня у нас «Гамлет» и «Эдип», — объявил Янос. — Те, кто работают с «Гамлетом», вставайте сюда. Те, кто изучает «Эдипа», идите за мной. — Половина компании поднялась и последовала за Яносом в отгороженный угол.