Она дочитала:
— «…внимательный, заботливый, большой интеллектуальный потенциал, спокойный».
Элисабет протянула мне бланк.
— Браво. Мне нравится, что ты романтичный, внимательный и заботливый. Но учитывая, какую баню ты устроил тем ребятам в школе… не знаю, стоит ли доверять этому тесту.
Элисабет смотрела на меня, как смотрела на ноты. Взгляд такой силы выдержать почти невозможно.
— И в чем же ты так опытен?
— Немного в том, немного в сем.
— Немного!.. — Элисабет засмеялась. Потом перегнулась через стол и посмотрела на меня в упор.
— У тебя было много девушек?
— Не особенно.
— Ав средней школе?
— Как сказать…
— «Как сказать»? Не увиливай.
Она ударила меня вилочкой по пальцам.
— Ну, была девочка, ее звали Вуокко, — признался я.
— И вы с ней гуляли.
— Ой да ну. Немножко.
— Насколько немножко?
Сейчас опять стукнет меня вилкой. Я убрал пальцы.
— Встречались иногда. Ездили в один лагерь два лета подряд.
— Ага. Понимаю. Не спали по ночам, играли в темноте в жуткие игры. Понимаю-понимаю.
— Да. Хотя она считала, что я долго разгоняюсь.
— В каком смысле?
— Не знаю. Наверное, она ошибалась. В анализе же не сказано, что я долго разгоняюсь.
— Ты мне таким совсем не кажешься. — Элисабет приступила к клешням краба, одновременно вынула хлеб из тостера и положила мне на тарелку.
— Ну, она так думала. Она порвала со мной и стала всем говорить, что я ничего собой не представляю.
— А мне кажется, представляешь. Хотя слов о любви от тебя вряд ли дождешься.
Я указал на распечатку с анализом почерка.
— Там же написано, что я романтичный.
Элисабет улыбнулась:
— Ты был влюблен в эту Вуокко?
— Нет. Но она была красивая и классная.
— А я классная?
— Да.
— Ты меня не знаешь. — Она вздохнула и вновь попыталась пошевелить ушами. Безуспешно.
— Отлично, — похвалил я. — Чуть-чуть пошевелились.
— Чуть-чуть? — Похоже, Элисабет заметила, что я вру.
— Очень чуть-чуть. Еле заметно.
Доев, мы решили сразу выбросить панцири, чтобы не воняли. Я пошел вместе с Элисабет.
Возле мусорного бака послышался негромкий скрежет.
Мы остановились. Что-то с лязгом упало, Элисабет ухватила меня за руку.
— Барсук, — прошептала она. — Опять опрокинул бак. Дурень. И здоровый, как немецкая овчарка. Вот подожди, сам увидишь.
Мы подкрались к баку, но барсук уже удрал. Бак лежал на боку, дорожка до самого гаража была завалена мусором.
— А правда, что если барсук укусит, то уже зубы не разожмет? — спросила Элисабет.
— Не знаю. Я не спец по барсукам.
— Это ты-то, такой опытный. Что, никогда не имел дела с барсуками?
— Нет. — Я поцеловал Элисабет, а она так и стояла с мусорным мешком в руке.
Наконец она бросила его в кучу рассыпавшегося мусора, обняла меня, сунула руки мне в задние карманы. Сквозь толстую ткань я почувствовал ее ногти.
— Искупаемся? — спросила она.
— Ага.
И мы направились к бассейну. Проходя мимо яблонь, Элисабет потянулась и сорвала яблоко. Вытерла его о кофточку и подала мне.
— Прошу.
Я откусил. Рот едва не свело. Я отдал яблоко Элисабет, она принялась грызть.
— Люблю кислые яблоки.
У бортика она расстегнула джинсы и вылезла из них.
В бассейне горела подсветка, и я видел, как у Элисабет на ляжках пупырится гусиная кожа. Я стянул с себя джинсы; она через голову сняла кофту и блузку, сбросила трусы и нырнула в воду.
— Давай! — крикнула она. Я разделся и тоже нырнул.
У короткой стены я повернулся и подплыл к ногам Элисабет. Она стояла посреди бассейна, вода доходила ей до груди. Я посмотрел на ее ноги, потянулся к ним, коснулся пальцами, вынырнул, втянул воздуха в грудь. Она обняла меня, поцеловала. Потом легла на спину и уплыла от меня. Я поплыл за ней.
На улице у соседнего дома остановилась машина, вылезли какие-то подростки. Открылось окно, полилась музыка.
— Это Титти и Виктория, — сказала Элисабет. — Может, тебе больше хочется с принцессой? Если ты выйдешь к ним голый, тебя ждет успех. Хотя в «саа-бе» на улице сидит телохранитель и тебе придется пройти мимо него… Тебе бы больше хотелось с принцессой, чем со мной? — Элисабет обняла меня.
— Нет, — ответил я. — Моя принцесса — ты.
— Все-таки правда написана в характеристике. Ты романтичный!
Она погладила меня.
— Сколько же у тебя синяков. Больно?
— Нет. — Я прижал Элисабет к себе, и она положила ладонь мне на член.