Глава вкопанная
— Много сыпешь, — заметил Кысь, косясь одним глазом в котёл, а другим — в поваренную книгу.
— Ровно три перетертых бутона. Точно как в рецепте, — возразила я, делая вид, что сосредоточенно помешиваю зелье, при этом прекрасно понимая, что ворон прав, и я действительно не сильно слежу за тем, что происходит в котле.
Зелья мне неплохо давались, спасибо кулинарной «школе» мамы и наставлениям Кыся, поэтому обычно я могла себе позволить варить «в пол руки», погрузившись в свои невесёлые мысли.
— Там написано «три бутона второго дня», а у тебя бутоны в лучшем случае третьего — вон какие огромные, — Кысь нервно дернул крылом, но больше настаивать не стал. Бесполезно. Это не его зелье и не ему потом переделывать. — Тухлятину сварим, — каркнул он себе… под нос.
Я не обратила на него внимания. Зелье, которое я варила, было не самым сложным. Скорее даже совсем не сложным. Такие варили ещё на первом курсе Академии, а я — дипломированный выпускник… пусть и не из числа лучших, но учиться варить суп из волшебных ингредиентов после того, как ты много лет варил его из обычных, было просто скучно. Ну и что, что я не признанный гений и не обладаю каким-то выдающимся чутьем. Я всё равно могу сварить самый элементарный состав, не так ли? Иначе откуда бы у меня был диплом ведьмы и своя избушка в лесу?
— И я вообще не понимаю, чего ради ты взялась за него на этот раз? — Кысь перелетел на подоконник, подставив чёрные бока теплым солнечным лучам. — Я понимаю, если бы с тобой за него хоть как-то расплатились, но ведь даже элементарного «спасибо» не скажут.
Я безразлично пожала плечами. Варка этого зелья действительно не обещала какой-то существенной материальной выгоды. Зато, если на праздник урожая будет хорошая погода, то жители деревни оставят меня в покое на целый месяц. А может быть, и два. А может быть, мне вообще повезёт и удастся сдвинуть свою репутацию с отметки «злая колдунья» в сторону «фея-крёстная».
Кысь фыркнул, угадав, о чём думает его хозяйка. По его мнению, все эти попытки «подружиться» с сельчанами пахли хуже моего зелья в котле. Ну, посидят эти оболтусы тихо день или два, а потом опять пойдут горланить старые песни под окном: «Ведьма, ведьма…» Ну, ведьма, и что с того? А к кому они ходят свои болячки лечить? Чай не в церкву. В церкву они ходят только лечение своё замаливать.
В дверь постучали, и Кысь выглянул в окно.
— Двое. Из села Вкопанного, — тихо каркнул он. — Шапки сняли, в руках держат. И мешок ещё у рыжего… м? — он сосредоточенно потянул воздух. — Курица. Позавчера зарубили, стухла почти уже, вот и притащили. Её не берём. Берём ту, что в заплечном мешке прячут у черного, там свежая.
Я понимающе кивнула, сделала в зелье последний круг черпаком, размашисто стукнула им о край котла, сбивая капли, и отправилась открывать дверь гостям.
— Тьфу ты, господи, — тут же послышалось за дверью.
Мужики, как положено, сплюнули и расчертили в воздухе знамя господне — чтобы я (ведьма) не сглазила. Кысь тихо фыркнул. Дикие они, люди эти. Кабы их кто хотел сглазить, то никакой «господь» бы им и не помог.
— С чем пожаловали? — спросила я с порога вкопанцев, грозно уперев руки в бока.
Точнее, это я надеялась, что грозно, а Кысь считал, что со стороны семнадцатилетней девчонки всё это — смех да и только. Мелкая, худая, вспотевшая и всклокоченная после долгих часов у котла. Ну, вылитый воробей. Кто ж такую бояться будет?
Но мужики боялись.
— Слышь, ведьма, там это… помощь твоя нужна, — сбивчиво принялись объяснять вкопанцы.
Я обернулась на ворона, тот нервно дернул крылом, но покорно перелетел на стол и уселся на ручку черпака.
— Иди, доварю, — обречённо вздохнул Кысь.
Просьбы местных сельчан мне были не в новинку, и в углу всегда лежал мешок «первой необходимости» — переломы залечить, раны зашить, утихомирить боль. Ведь если ведьму куда-то зовут, то тот, кому нужна помощь, в очень плохом состоянии и сам прийти не может. Не на праздник же меня позвали в самом деле.
— Вот, — рыжий шустро скинул свой мешок со старой курицей и протянул. — Это от нас щедрый дар. За твое беспокойство.
Я прищурилась и деловито сложила руки на груди. Хотелось бы сейчас рыжему промеж ушей врезать, да вот только ссориться с сельчанами — дело гиблое. Сегодня ты им затрещину дашь, а завтра они твой дом сожгут. Но если взять тухлятину, то меня Кысь живьём съест.
— Оба мешка давайте, — решилась я в итоге на «компромисс». Ну, вот: вроде бы и не ругаю дураков, а вроде и свежую курицу заберу. А из тухлой можно кости извлечь для всяких колдовских примудростей.
Мужики хмуро переглянулись, и черный снял с плеч и свой мешок.