Кысь остался сторожить дом, а я собралась, оделась и отправилась в путь рано утром. Дорога напрямую через лес была безопасной для ведьмы: дикие животные сторонились нас, предпочитая не связываться лишний раз. Увы, даже они нам не доверяли.
Добравшись в Залесное без приключений к вечеру, я постучала в дверь покосившейся хаты с краю села. Жила здесь тётка Агафья, самая сварливая из всех залесенцев, отчего её тоже считали если не ведьмой, то кем-то вроде. Я первое время от неё по незнанию несколько раз хворостиной по спине получила, и так бы до сих пор и получала, если бы однажды не разозлилась и не прокляла её в шутку. Ну, то есть, проклятья-то никакого и не было, тарабарщину всякую наговорила, да лукошком в неё швырнула, но Агафья перепугалась знатно и теперь опасалась со мной ссориться. Потом лукошко моё обратно притащила и месяц снятие порчи выпрашивала… Соседи Агафью терпели, но не любили, поэтому и заступиться за неё было некому. Мужика нет, детей нет, старая дева одна хозяйство на себе тащила. Так-то она тётка и не плохая, наверно, больше уставшая и на жизнь обиженная. Но это ведь не повод на людей кидаться, пусть эти люди и ведьмы.
Агафья вышла на порог, воинственно прикрываясь ухватом.
— Чего тебе? — спросила она, не здороваясь.
— Вот, — я вынула увесистый пузырёк из лукошка (того самого). — Тихон заходил, зелье на погоду вам просил. Передашь. Что с ним дальше делать, он и сам знает, объясняла уже. А если забыл, то помнит, где меня искать.
Агафья покосилась на зелье и недовольно скривилась. Брать что-то у меня из рук она откровенно боялась, но Тихона, местного старосту, боялась больше. Вздумается Тихону извести Агафью из Залесного, так ему никакая ведьма не понадобится. Пустят слушок, что Агафья по ночам черту отдаётся, и всё — запрут в хате и сожгут, как ведьму. Самосуд тут был в почёте, а защититься одинокой женщине не по силам.
— Там поставь, на лавку, — она указала ухватом на пристройку для кур. Идти туда надо было через весь двор и свиную лужу, полную навоза, да и сама низенькая лавочка была вся в курином помёте, явно выполняя роль насеста. Я поморщилась. Вот что за люди такие? Сами нечистого боятся, а собственные суеверия у них — грязнее некуда. То грязными подштанниками в лицо тычат, то норовят в навоз завести — всё сделают, лишь бы ты испачкался, да посильнее. Дескать, если чисто, то ведьма не зайдёт, побрезгует. А если грязища — то это ведьму ослабит и… очистит? Странная логика.
— Тебе надо, ты туда и ставь, — возразила я, и поставила зелье на лавку у входа в хату.
Агафья взвизгнула.
— Хату проклянешь, окаянная! А мне батюшку неделю ждать потом, чтобы её заново освятить.
— Да хоть две, а туда, — я указала на лужу, — я всё равно не пойду. Я зелье принесла — своё дело сделала, — с этими словами я развернулась и пошла прочь. Мне вслед неслось ещё много проклятий, но тут, чтобы они имели хоть какие-то последствия, надо родиться ведьмой и получить соответствующее образование. Со всеми втекающими и вытекающими. Поэтому я проигнорировала поток брани, и отправилась восвояси.
Но Агафья своё тёмное дело сделала: из леса я вышла уставшая, но в приподнятом настроении, а вернулась обратно уже чернее тучи. Бурча под нос и попинывая веточки, я не спеша шла домой. План вернуться если не до полуночи, то хотя бы к трём, был мысленно выброшен, и я уже размышляла, а не заночевать ли мне в лесу?
В итоге я шла домой не торопясь, пожевывая какую-то травинку, и размышляла о том, как сильно не хватает мне в этом мире родного плей-листа. Ещё с прошлой жизни у меня была привычка в плохом настроении гулять где-нибудь всю ночь до утра. Воткнешь так наушники в уши — и вперёд навстречу приключениям. К счастью, приключения меня редко находили, зато в одну из таких прогулок меня нашёл Мишка…
Ночь была лунная, и звёзды не прятались в облака, но из-за широких крон деревьев — хоть глаз выколи, всё равно ничего не видно. Разглядывая небо в просветах между листьев, я запоздало вспомнила, что сегодня вообще-то был день рождения Далии. Целых восемнадцать лет — это не хухры-мухры. Но ведьмы свой возраст не считали и дней рождения не отмечали. Восемнадцать, двадцать, сорок — поди их отличи, сколько ей там лет. Будь я обычной девочкой из своего мира, в этот день обязательно был бы какой-нибудь праздник. И не какой-нибудь, а обязательно важный и знаковый, ведь совершеннолетие бывает лишь раз в жизни. На моё собственное восемнадцатилетие родители собрали денег и купили мне невероятно дорогое по тем временам шерстяное пальто, которое мне очень хотелось. А бабушка подарила свои старые золотые серьги. Это были почти мои первые серьги, не считая тех, что мне купили, когда уши прокололи, и которые я носила до сих пор. Потом я выгребла свои сбережения, и мы пошли с друзьями в кафе мороженного. Наелись не до отвала, но всем досталось аж по три шарика с сиропом — невиданная щедрость по тем временам. А потом мы гуляли до ночи, ведь теперь мне было разрешено вернуться домой аж к полуночи. И вот шли мы тогда, прямо как я сейчас, поздно ночью под светом фонарей, галдели и смеялись… хорошие были времена.