То, что военные и преступники пользовались одним космодромом, уже давным давно перестало создавать какие бы то ни было неудобства или недопонимания. Все равно что приехать на рыбалку, и обнаружить невдалеке компанию незнакомцев. Всех интересует улов и личная выгода, а до соседей по цеху нет дела.
Зона военных была, все же, не такой страшной, как общая посадочная площадка, где, во первых было не протолкнуться среди посаженных в беспорядке шаттлов, а во-вторых, тебя могли ограбить или даже убить среди бела дня, как ни в чем не бывало, и никто бы и ухом не повёл. Патрульный Корпус в этих местах даже не показывался.
За все полвека, прошедшие с тех пор, как Земля получила на картах Империи статус «открытой для колонизации территории», сиксфинги не построили в этом мире ровным счетом ничего, но зато разрушили все, что успели, пока не получили приказ прекратить огонь, потому что кто-то случайно заметил, что земляне уже давно прекратили сопротивление. На всём пути от Солнечной Системы, до ближайшего населенного мира Таррагоны в ста двадцати световых годах, в районе Эридана, не было ни одной базы, ни одной заправочной станции, маяка, или торговой точки. Не было ничего и появляться не собиралось, словно та дорога, которой марсиане однажды вышли в космос, была для них проклята и обратный путь по ней был для них заказан.
Полтора месяца мы провели на борту десантного катера, нёсшего нас на другой берег Млечного Пути, к миру, который назывался Ровэлдар, где был административный центр сектора Оукогоном, галактики Млечный Путь, и где находилась крупнейшая военная база сектора, на которой для нас должны были определить нашу будущую воинскую часть.
На Ровэлдаре мы провели ещё три месяца, ожидая распределения, и нельзя сказать, что жилось нам скверно – отнюдь, я не мог вспомнить, что когда либо был более свободным и независимым. Расквартировались мы в учебном корпусе; никаких учений там не проводилось, офицеры вообще заглядывали туда только в крайнем случае. По каким-то причинам, служебных обязанностей было ноль, про нас как будто забыли. Нам выдали удостоверения местного образца и отпустили на все четыре стороны, наказав лишь всегда строго присутствовать на вечерней поверке на базе. Все остальное время мы были предоставлены сами себе, могли шататься по всему городу Харо, столице, когда угодно и с кем угодно. Что мы и делали. Нам можно было покидать военный городок и возвращаться туда в любое время дня и ночи, и никто бы нам и слова не сказал. Главное было не забывать расписываться в журнале, и присутствовать на утренних и вечерних разводах. В остальном – полная свобода. Это было золотое время для новобранцев.
Харо во всем был образцовым столичным городом Империи. Богатые центральные районы города, с башнями и дворцами, площадями и фонтанами, проспектами и мостами, были окружены нескончаемыми равнинами трущоб. Казалось, что граждане Империи, сиксфинги, не занимаются вообще ничем. Они только ели, спали, гуляли, без конца прихорашивались и устраивали невероятно шумные и роскошные вечера, где веселье их и свобода от каких бы то ни было нравственных норм не знали границ. А рядом с ними, прямо за витражными окнами, за гранитными столбами дворцовой ограды, был мир, на улицах которого умирали с голоду и это ни у кого не вызывало удивления, через таких перешагивали, а вечерами по городу ездила специальная машина, собирающая трупы, под музыку, льющуюся из ярко освещённых окон богатых домов. Этот контраст был чудовищен по самой своей природе, но был как будто не заметен для окружающих.