За пятьдесят лет, прошедшие с момента появления сиксфингов на Земле, полукровки-кариане уже успели наводнить Империю. И они стали прекрасным решением проблемы с рабством. Рабам-сиксфингам стали давать возможность стать свободными, а полукровки были рабами по определению и даже мысли ни у кого не могло возникнуть, что они могут занимать какую-то другую социальную нишу. Земляне их ненавидели, и относились к ним, как к выродкам, сиксфинги же воспринимали их как скот, сгоняли в резервации, откуда их забирали партиями дельцы, чтобы отвезти на свои производства или невольничьи рынки, где кариан продавали, как животных, и покупали для самых разнообразных целей. И это было защищено законом, это было нормой для сиксфингов.
На Ровэлдаре я насмотрелся подобных картин. Кариане жили не имея никакой надежды на лучшую жизнь. Не то чтобы их как-то особенно жестоко угнетали, хотя находились и такие, их вообще не считали за себе подобных, они были как прирученные звери, способные мыслить и говорить. Это было тем более ужасно, что все кариане, которых я видел на Ровэлдаре, как будто смирились со своей незавидной судьбой…
Я много раз видел в городе, как кариан обижали, обижали очень грубо, публично унижали, оскорбляли, например, у богатых был обычай плевать в кариан из окон автомобилей, когда они проезжали по улицам. А те не смели поднять головы, потому что за один дерзкий взгляд можно было легко попрощаться с жизнью. И я видел такие сцены, когда кариан ставили на колени и заставляли слизывать плевок богача с мостовой, под прицелом лазерной винтовки в руках раба богатого господина, наслаждающегося приятной сценой. Так часто поступали молодые сиксфинги. Для них это было потехой. Сложно придумать ситуацию, возбуждающую большую ненависть к сиксфингам. А кариане все это молча терпели. Потому что знали, закон их не защищает, их собратьев где-то на других планетах держат в сексуальном рабстве, или рубят на колбасу, которая продается в магазине через улицу, «карианская копченая»… И те, что ходили по улицам Ровэлдара, шпыняемые со всех сторон, были благодарны судьбе, которая хотя бы сохранила им жизнь.
Да, на Ровэлдаре я научился ненавидеть сиксфингов, я понял их, и стал ненавидеть их люто, до самой глубины сердца.
Когда Моисей убил египтянина, заступившись за свой народ, он убежал к своему дяде; я легко мог бы убить с десяток крепких, молодых парней-сиксфингов, издевающихся над девушкой-карианкой, работающей в кафе в центре Харо, проломить им черепа ножкой стула, размозжить их белые головы о булыжную мостовую, я мог бы убить их всех голыми руками, благо, что сил было немерено. Но мне некуда было бы бежать, и нет такой земли, где карающая рука Таррагоны не настигла бы меня.
Но, надо отметить, тогда, на Ровэлдаре, размышления о карианах и их горькой участи занимали меня мало, гораздо меньше, чем впоследствии. Не знаю, как реагировала на кариан Юля, но ее взгляд становился странно и пугающе пустым и неподвижным, когда она видела, в каком страшном положении они находятся. Я старался держать ее мысли на безопасном расстоянии от этих вещей. Ведь она тоже карианка. Мало ли что может щелкнуть в ее голове, да еще с ее-то огненным темпераментом… Меня впечатлил сам Ровэлдар, экономический, политический и культурный центр Галактики, и город Харо, столица, по которому мы гуляли с утра до ночи и я не мог перестать восхищаться этим чудным городом – я говорю здесь о красоте его облика. Многие здания исторического центра насчитывали по три – четыре тысячи лет возраста! На Земле этим могли похвастаться, разве что, монументы Гизы, но ими полюбоваться можно только со стороны, да и смысл и назначение этих построек весьма спорен. Другое дело дворцы Харо, улицы и проспекты, мосты и набережные.
Через три месяца нас все-таки распределили. Мы покинули красивый мир Ровэлдара и снова пересекли Галактику. Но там, в городе Харо, мы оставили Диму, который теперь должен был добраться до Каррэвена и подготовить там почву для грядущей битвы между карианами и сиксфингами, где решится судьба Млечного Пути.
Нам по-прежнему удавалось оставаться вместе и все командиры, кто имел с нами дело, настолько привыкли к этому, что когда нас причисляли к действующей боевой пехотной части, то даже не спросили, а просто вписали наши имена в одно подразделение. Мы предпочитали ладить с офицерами-сиксфингами, а те, в подавляющем большинстве, были крайне неконфликтны и нам всегда легко удавалось подружиться с новым начальством. Тем более, что мы теперь с жаром и пылом устремились вверх по карьерной лестнице.