Я не видел культуры разных народов Земли и мне не с чем было сравнить Таррагону. Но мне казалось, что таких дворцов, таких красивых и высоких зданий, улиц, мостов и набережных нет ни в одном городе Земли. Города сиксфингов, в большинстве своём (особенно в центральном регионе или административных центрах), были очень древними, и каждый камень мощённых гранитом мостовых хранил в себе память о минувших тысячелетиях. Империя росла и процветала на протяжении десятков веков, лишь изредка сотрясаемая локальными войнами и революциями в отдельных районах. Богатства её росли и множились, достигали расцвета искусства и ремёсла, развивались, не находя себе пределов, науки и технологии. Таррагона была похожа на сверкающую, бездонную шкатулку, полную удивительных сокровищ, в которую можно глядеть до бесконечности, вечно любуясь её чудесами и тайнами.
Кирсанову вскоре стали предлагать подписать согласие на офицерскую учебку высшего командного состава и он думал над этим. Все понимали, что он может построить блестящую карьеру в Вооруженных Силах. Впрочем, как и я. Мне тоже пришло такое письмо, но я не хотел расставаться с Юлей. Однако, мы понимали, что это прекрасная возможность осуществить наш план. Три года учебки, а затем можно будет попроситься на Каррэвен, якобы для того, чтобы испытать себя в самой горячей точке. Решение нельзя было откладывать, но мы почему-то тянули…
Александр тосковал по дому, он как будто утратил жизненные ориентиры и его безмерно угнетала невозможность воссоединиться со своей семьей. От Димы никаких вестей мы пока не получали.
В общем, жизнь моя, и моих друзей, вошла в какое-то относительно ровное русло, мы сумели войти с ней в гармонию и со многим смириться, а срок службы нашей, тем временем, медленно но верно приближался к концу.
За пару месяцев до нашей демобилизации, сектор Оукогоном потрясло страшное событие. На Каррэвене вновь произошла стычка между Патрульным Корпусом и радикалами-карианами из резерваций. Толи полицейские проявили излишнюю жестокость, толи кариане вконец устали от бесконечного угнетения, только за какие-то часы, локальный бунт превратился в настоящее восстание, охватившее всю планету. и такого масштаба оно еще никогда не достигало. Кариане сумели захватить инфраструктуру и планета оказалась под их контролем.
Мы узнали из инструктажа, что Каррэвен – новая колония, открытая сорок лет назад, типичная планета класса А1, и, ввиду того, что на ней не было ни одного населенного пункта сиксфингов, её сразу стали использовать, как резервацию для полукровок, которых двадцать с лишним лет назад было относительно немного.
Нам сказали, что дело плёвое, дивизию раскидают по планете, блокируют и отрежут друг от друга важнейшие узлы, отрубят инфраструктуру, сбросят бомбы на резервации и дело с концом, сопротивление вшивых полукровок задохнётся.
Ничего о самом Каррэвене я не знал, пока не открылись борта десантных шаттлов, и нам не ослепило глаза ярким солнечным светом. Я увидел песок, пальмы и пенистое, синее море. Сразу стало жарко, и нестерпимо захотелось снять тяжеленную сбрую и ринуться в прохладное море. Мы не верили своим глазам. Оказаться на этом курорте после мрачного, негостеприимного, вечно дождливого Омаука было настоящим чудом. Продравшись через джунгли, мы окружили захваченное поселение, предложили полукровкам сдаться, разговаривая через громкоговорители, послушав их молчание закидали посёлок газовыми гранатами и вошли, не встречая сопротивления. Все восставшие были вооружены захваченным у охраны резерваций оружием, очень плохо одеты, худы и вообще на вид совершенно беспомощны. На закате администрация была освобождена.
Каррэвен, как и Омаук, был весь покрыт океаном, но на нем не было даже и такого маленького материка, как тот, где стояла наша база. Несколько архипелагов было разбросано в экваториальной зоне, и на одном из самых больших островов расположился административный центр. Меня сразу поразило, что на такой богатой и удобной для жизни планете нет ни единого города. Здесь вообще, по сути, ничего не было, кроме нескольких тюремных лагерей. На некоторых островах стояли научные станции, здесь работали, почти в полном затворничестве, ученые, которые любили уединение и тропический климат. На Каррэвен, лежащий почти в центре одного из богатейших секторов Таррагоны, никогда не садились продовольственные танкеры. Гарнизон получал раз в год все необходимое, корабль-робот выходил на орбиту Каррэвена, сбрасывал грузовой контейнер, и уходил. Кариане, те, кто жили здесь, ничем не занимались; тюремщики следили за тем, чтобы из лагеря никто не сбежал, а заключённые вынуждены были сидеть за колючей проволокой и тоскливо глядеть на манящий, ласковый мир, до которого им никогда не дотянутся.