С недавних пор я таки впал в пагубную привычку и начал курить табак, правда очень редко. Табак на базе дивизии был совершенно иной, чем на Земле. В Таррагоне был настоящий табак, что это был за аромат! Я скрутил папиросу, зажег её от воткнутого в землю факела и затянулся сладковатым дымом. Что-то было магическое в этом таинственном обряде, и я начинал понимать любовь Кайла к курению. Надо сказать, тот стал курить гораздо реже – суровая солдатская жизнь требовала железных нервов, чему частое употребление никотина, прямо скажем, отнюдь не способствовало. Но иногда, перед боем, ты мог позволить себе три минуты блаженства, и никто не смел оспорить это право. Я повязал на голову бандану, (я уже давным давно перестал носить дурацкий подшлемник, равно как и расстался со множеством своих детских привычек и наклонностей, выковав из себя долгими трудами совершенно нового человека, волевого мужчину, каким и хотел всегда быть), шлем положил в ногах, облокотился спиной о бруствер, слыша привычный, но такой родной и приятный скрип панциря, и задрал голову к ярко-синему небу, закинув за неё левую руку, чтобы шею не натер противоосколочный воротник. Вдохнул до самой глубины груди, задержав дыхание, воздух Каррэвена, его чудные, незнакомые ароматы, перемешанные с запахами горящих факелов, стального оружия, дыма костров и, конечно, табака. Затянулся папиросой еще раз, и ощутил себя самым счастливым человеком во вселенной. И дивился самому себе, спрашивая: как можно быть одновременно несчастным и счастливым?
Я был несчастлив, потому что потерял дом, но стал счастливым, потому что обрёл себя. Разве не это есть человеческое счастье? Но могу ли я быть счастливым, зная, в каком несчастном положении находится Земля? Но я ведь никому не втыкал нож в спину, как Володя… а сегодня я буду драться за людей. Да и вообще, кто я такой, в конце концов? Что я значу для мира? Что мир значит для меня? Разве я разобрался, где мое место? Жизнь человека – как вон тот метеор в ночном небе. Сверкнёт серебристая дорожка во мраке и в тот же миг растает, не оставив и следа. И так все мы, искрами во тьме вселенной появляемся на краткий миг и исчезаем, возвращаясь к небытию. И где найти время, чтобы в водовороте житейской суеты успеть найти себя и своё предназначение? Но может, не надо ничего искать, может быть, где бы ты ни был, ты всегда на своём месте? Как я сейчас, здесь, на Каррэвене, жду начала битвы, которая, быть может, заберёт мою жизнь. И моя серебристая дорожка растает…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КАРИАНЕ
Фельдмаршал Анвог Зан-Маррасоун запросил разрешение на посадку, дождался зеленого света, и его аэрокар вылетел на территорию Дворца.
«Уточните зону посадки», – безжизненным голосом осведомилась система.
– Дворец. Сектор один, – ответил фельдмаршал. – Главный вход.
«Передаю запрос… подтверждено. Рекомендуется включить автопилот».
– Отказ. Ручное управление.
«Подтверждено. Снизьтесь до тридцати двух метров».
Фельдмаршал саркастически улыбнулся и слегка коснувшись джойстика управления, опустил машину до требуемой высоты.
«Ваша посадочная позиция 4606. Следуйте за целеуказателем».
– Прошу поменять позицию… нельзя ли поближе к Саду? Мне нужен Главный вход. Четвёртый паркинг в трёх километрах, а кажется, собирается дождь.
«Передаю запрос, ожидайте».
Аэрокар уже достиг четвёртой парковочной зоны, и пока компьютер обрабатывал запрос, фельдмаршал пошёл вокруг, пролетев над Проспектом Империи, уже полным автотранспорта в этот утренний час. Столица пробуждалась, входя в новый день.
«Ваша посадочная позиция 2718», – прервал его мысли бестелесый голос компьютера.
– Благодарю.
Фельдмаршал посадил аэрокар среди сотен таких же, повесил на шею обруч магнитного зонта, на случай непогоды, и, отпустив телохранителя, вышел на Главную Аллею. Он пробился сквозь толпу туристов под Триумфальной Аркой, прошагал Аллею Вечной Славы и его пропустили через блокпост в служебный сектор. На другой стороне мощённой брусчаткой улицы, он свернул на боковую дорожку, вспомнив о ней в последний момент. Пройдя шагов около трёхсот, он встретил у низкой кованной ограды лакея в чёрном с золотом костюме, отдал ему портфель и своё пальто. Лакей отпер маленькую калиточку, пропустил фельдмаршала вперёд и проводил его к открытой беседке, окружённой клумбами белых цветов и темными свечками кипарисов.