– Чего ты хочешь, Бун, корабль погиб, там ничего нет!
Едва я это сказал, как меня озарила простая мысль:
Экипаж! Дельфин хочет сказать, что на борту есть выжившие!
Я стремглав ринулся обратно, а моя команда, внимательно за мной наблюдавшая, поспешила следом. Кислород уже кончался и надо было торопиться. Осторожно забравшись в пробоину, мы зажгли фонари и стали пробираться к кабине управления через разрушенный отсек.
Мы обнаружили в кабине всего двух сиксфингов, одного на месте командира, другого в кресле второго пилота. Мы обыскали корабль, но больше не нашли ни одного члена экипажа. Оба уцелевших были в скафандрах для открытого космоса, в которых кончился кислород и система погрузила пилотов в гибернацию, но они были живы и, судя по всему, здоровы. Режим гибернации мог действовать две недели, если система не могла получить кислород из окружающей среды. Но космонавты находились в воде и вряд ли им что-то грозило до тех пор, пока в скафандрах не сели бы батареи. А за это время они двадцать раз бы очнулись.
Дружными усилиями мы извлекли пилотов из кабины, Анри не без труда удалось разблокировать внутренний люк шаттла. Дельфины кружили вокруг нас, не уходя и когда мы вытащили космонавтов, они подплыли к нам, чтобы помочь. Это было кстати, и мы вскоре добрались до берега, не забыв поблагодарить наших добрых, смеющихся помощников.
На берегу мы отнесли пришельцев в медицинскую палатку и принялись возвращать их к жизни. Ребята-медики выгнали всех посторонних, мы разошлись кто куда, но вскоре меня нашёл Анри и с потерянным видом предложил идти с ним, сказав, что космонавты пришли в себя, и что Кирсанов собирает руководство.
– Кто эти пилоты? – Спросил я. – С какой стати нам с ними говорить? Они теперь военнопленные.
– Сам увидишь, – буркнул Анри. – Они не простые военнопленные. Пошли, нас ждут.
Я вошёл в палатку и застал там всех руководителей штаба.
Юля стояла в тени у входа, рядом с двумя девушками-медиками; Кирсанов и Александр сидели на раскладных стульях у дальней стены, рядом с умывальником и шкафом с медикаментами; Дима стоял у окна, в изголовье двух сдвинутых операционных столов. На столах лежали пилоты, в скафандрах, но без шлемов, с подложенными под голову подушками. Анри прошёл к окну, я остался с Юлей, шепнув ей:
– Кто они?
Она взглянула на меня, скорчила гримаску, выражающую крайнее изумление, и поманив меня, пошла к столам, где лежали пришельцы. Одним был незнакомый, престарелый сиксфинг, а другой… увидев второго, я утратил дар речи.
Это была Роза Гудманн.
Она была ещё очень слаба после гибернации и пережитого шока. Повернув ко мне голову, госпожа Гудманн прошептала:
– Они сказали, это вы стреляли в наш корабль, – у меня екнуло сердце, но она сказала, уже совсем тихо, – вы спасли нам жизнь.
И её серые, строгие глаза наполнились слезами.
– Роза, – улыбнулся я. – Вы ничуть не изменились. Умеете же вы появляться в неожиданных местах! И как вас только угораздило?..
– Потом… – и Роза опустила голову на подушку.
Девушки-сестры зашикали на нас и стали выгонять из палатки.
– Им нужен отдых, хотя бы несколько часов.
– Кто же второй? – Спросил я, когда мы вышли из палатки.
Юля переглянулась с Кирсановым. Тот посмотрел на меня.
– В жизни не угадаете, – сказала она. – Это фельдмаршал Анвог Зан-Маррасоун. Бывший верховный главнокомандующий Императорскими Вооруженными Силами. Тот самый, который проиграл войну за Каррэвен.
Известие, мягко говоря, шокирующее.
– Что? – еле выговорил я. – Командующий? Но… что он здесь делает? Да ещё в компании с Гудманн?
– Мы тоже в шоке, – кивнула Юля. – Что ж, придут в себя, тогда, наверное, все и выясним.
– Значит, это был не налёт, – вздохнув, протянул Александр. – Это была погоня… но почему бомбардировщики, а не истребители?
Вопрос остался без ответа. Между тем уже вечерело, и я вспомнил, что пора готовить Костры.
– Пошли, что ли? – Спросил я у Анри.
Тот кивнул.
– А мы тогда в лагерь, – Кирсанов хлопнул Александра по плечу. – Надо оценить ущерб, начинать уборку.
– Я за ребёнком, – сказала мне Юля.
– Ладно, – сказал я. – Тогда увидимся на берегу.
И мы с Анри зашагали на пляж. Тот всю дорогу смеялся, бегал вокруг меня, поднимая валяющиеся на берегу ракушки и восхищаясь ими, без умолку болтал, как и всегда, рассказывая мне все, что происходило сегодня интересного и не очень. Я только улыбался, изредка вворачивая какое-нибудь словцо в качестве ответа, чем Анри вполне удовлетворялся.
– А тебе окунутся не помешает, – сказал вдруг он, посмотрев на меня. – Да и переодеться.