– О, насчёт этого не переживай, уж я-то из своего отпрыска сделаю настоящего мужика. Такого, что вся Вселенная будет трепетать перед ним.
Юля помолчала, не отрывая взгляда от кольца.
– Как мы назовём его? – Спросила она. – Эмото Эрраон? Или Кариму Эрраон?
– Принц Эмото Рэвенллан Эрраон, – сказал я. – А его гербом будет встающее из моря солнце, и выпрыгивающий из воды дельфин.
Теперь мы смеялись вместе.
– Да, так лучше. Это очень красиво… Знаешь, если бы не ты, Андрей, где бы я была? На дне Тихого Океана, скорее всего. И где, в чьих руках оказалось бы это кольцо? Ты с самого начала всегда был на моей стороне. Почему?
Я пожал плечами.
– Я не знаю. А это важно?
– Не знаю. Наверное, нет. Иди же сюда…
На следующий день я объявил Петеру, что его тоске пришёл конец. Впрочем, он явно чувствовал себя намного лучше, чем пару дней назад. Я устал искать его, пришлось расспросить половину лагеря, прежде чем кто-то сказал, что с утра за Петером приходила Мари и они куда-то убежали, чрезвычайно веселые. И я оставил поиски, решив, что он сам придёт, когда нужно будет. Так и оказалось, мы увиделись на обеде. Я поймал его за руку, когда он собирал на кухне корзинку на двоих.
– Ты мне нужен, Петер, – сказал я. – У нас появился план. С завтрашнего утра начинаем готовиться в поход.
План действительно был. И он был хороший.
Практически, он не представлялся невыполнимым, но для его осуществления нам предстояло решить несколько серьезных технических проблем.
Раз в двести суток на Селену уходила ракета с мусором, оставшимся после проведения плановых экспериментов на научных станциях Каррэвена. Мусор отправлялся в маленьких капсулах. Ученые давно покинули планету, все их проекты остановились, и вот уже полтора года ни одна ракета не поднималась в космос. Но мы реанимировали пусковую площадку и сборка ракеты прошла без особенных проблем. Теперь нам предстояло решить самую сложную задачу – как доставить диверсионный отряд на поверхность Селены, да ещё в нужную точку, желательно вблизи имперского аэродрома.
– В капсулу должно влезть пять человек, – сказал Кирсанов, обращаясь к Анри. – Это будет весь отряд. Больше ракета не поднимет.
Это была правда, ведь отряду ещё понадобятся скафандры и оружие.
Грузовая кабина стояла под открытым небом на сборочной платформе. Анри залез внутрь, взял гаечный ключ и отвертку, и принялся разбирать бортовое оборудование, выкидывая из люка куски обшивки, крепежи, консоли управления. Когда работа инженеров была закончена, Юля со своей командой произвела расчеты, и оказалось, что теперь в кабину можно поместить 630 килограммов полезного груза. Выкинув ещё кое какие детали, мы освободили дополнительно ещё 110 килограммов, и количество диверсантов увеличилось до шести.
А потом для штурманов начались чёрные дни.
Юля, Анри и вся их команда не спали и не ели, днями и ночами рассчитывая и перерассчитывая траекторию полёта капсулы. У нас не было штурманских компьютерных программ, электроника обсчитывала только готовые цифры, а все орбиты и траектории пришлось измерять людям самостоятельно, пользуясь математическими выкладками времён Ньютона. И мало кто хотел оказаться на месте штурманов. Ведь ошибка даже в десятую долю градуса могла привести к фатальному отклонению от курса. Необходимо было внести огромное количество корректировочных данных в компьютер ракеты по изменению курса, скорости и даже параметров орбиты.
Другая проблема заключалась в том, что у нас не было координатов станции на Селене. Но и здесь нашлось решение: эти данные остались в штурманском компьютере шаттла, на котором прилетели Гудманн и фельдмаршал. Анри удалось извлечь бортовой компьютер и теперь судьба миссии целиком и полностью зависела от Юлиных расчётов.
Пока инженеры занимались подготовкой транспорта, Кирсанов формировал отряд. Идти должны были шесть человек: сам Николай Степанович, который сам себя назначил командиром операции, Юля, как единственный более менее толковый пилот, я с деструктором под мышкой, Александр в роли снайпера, и подрывники Анри и Петер. Кирсанов сказал, что мы понятия не имеем, сколько у нас времени, но что мы должны исходить из того, что у нас его нет. Поэтому решено было вылететь сразу же, едва в компьютер капсулы будет закачан курс. Это могло случиться не раньше, чем через четыре – пять дней. И все это время он подвергал нас адовой муштре.
Фельдмаршал смог изобразить примерную схему станции, мы построили в лагере макет и стали отрабатывать действия до посинения. Мы не знали, чем занимаются на станции экипажи бомбардировщиков, поэтому отрабатывали все возможные сценарии, пока не отрепетировали операцию до того, что каждый на зубок знал любой свой шаг.