Она медленно повернулась к Императору спиной и её коричневое одеяние пало с её плеч, обнажив страшные серые шрамы, изуродовавшие всю спину до неузнаваемости. Агата дрогнул и отшатнулся, сдерживая рвотный позыв. Действительно, зрелище было кошмарным. Я подобрал складки и осторожно накинул одеяние на плечи Элиафе, шепнув ей:
– Достаточно.
Та вновь развернулась лицом к нам.
– Что у вас в руках? – мертвым голосом спросил Император.
– А вы взгляните, – предложила Юля.
Лицо Императора сделалось непроницаемым, как лёд, сковавший поверхность некогда тёплого озера. Он подошёл и посмотрел на ребенка, увидел золотую цепочку, охватывавшую его шею и висящий на ней тяжелый золотой перстень с рубином. Император взял перстень в свою тонкую, белую руку, подержал его, задумчиво хмыкнув. В это время ребёнок открыл глаза и посмотрел на правителя Вселенной серыми, внимательными, серьезными глазами, с маленькими чёрными точками зрачков, смешно нахмурился и вдруг отобрал у Императора цепочку с перстнем своими крошечными, пухлыми, пятипалыми ручонками.
Я засмеялся.
На лице Агата-Эрраона не отразилось ничего, но он вдруг тоже деланно громко засмеялся и смех этот выдал его, он был деланным, напускным, искусственным. Невозмутимость оставила правителя, он почувствовал, что потерял в разговоре с Юлей инициативу, и это разозлило его, но показать своих эмоций он не мог. Он только становился с каждой минутой все более холодным.
– Человек, – медленно произнёс он. – Человек на троне цивилизации эллигуумов. Нет, этого не может быть, этого никогда не будет…
– Уж поверьте, – сказала Юля, – будет. Через двадцать лет именно это и произойдёт. Принц Эмото Рэвенллан Эрраон взойдёт на Трон Империи Таррагона, убив вас в честном поединке.
Император вздрогнул.
– О, принц будет силён, – сказала Юля. – Очень-очень силен. Посмотрите на его отца, он пальцами одной руки стискивал черепа сиксфингов так, что они лопались, как яичная скорлупа и весь их мозг разбрызгивало по полу.
Она, смеясь, восторженно глядела на меня, а я улыбнулся ей. Рвотный позыв вновь заставил Императора схватиться за живот. Он глядел на меня во все глаза и молчал, словно проглотив язык. В его глазах был страх. Я был выше его на две головы, если не больше и крупнее любого самого здорового сиксфинга, которого он только видел. Я мог бы убить Императора одной левой, прямо здесь и сейчас. И он понял это. Понял, что я на такое способен. Он теперь очень хорошо понял, с кем он имеет дело.
Понял, какого страшного зверя, погружённого в спячку, случайно ухватили за горло его самоуверенные подданые. Посадили на цепь, в надежде, что не удерёт. Но не поняли, насколько он силён и как он ужасен в гневе.
– Но этого может не случиться, – тихо и очень спокойно произнесла Юля. – И вы знаете, как это сделать.
Император повернулся к ней и вперился в неё взглядом.
– И как ты докажешь, что твоим словам можно верить? – проговорил он.
Юля встала, осторожно сняла цепочку с перстнем с шеи ребёнка и протянула правителю.
Тот нерешительно поднял руку, чтобы взять цепочку, но в тот же момент рука Юли отдернулась.
– Через двадцать лет, – сказала она. – Принц Эмото лично принесёт вам свой перстень Эрраонов, отказавшись от притязаний на престол Империи. Но если за эти двадцать лет сиксфинги хоть раз нарушат данное вами слово и пересекут границу Оукогонома, наш договор перестанет иметь силу.