Часть 1. Злейший враг. Похищение
конец декабря 1688
Питер Блад, облокотившись на планшир, наблюдал за разгрузкой «Арабеллы». Прошло ровно три месяца с того дня, как они вернулись с Ямайки. Принимая из рук лорда Уэйда патент, он предчувствовал, что королевская служба вряд ли его удел, но продолжал тешить себя напрасными надеждами.
"Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад!"
Слова мисс Бишоп совершенно однозначно определяли, кем он является в ее глазах. Королевский патент ничего не менял - да и не мог изменить. Эти слова все еще разъедали его душу.
И вот снова Кайона. Поначалу желание напиться было нестерпимым. Напиться, надраться до блаженного небытия. И он не стал сдерживаться. Мир выцвел, сузился до колеблющихся в тошнотворной мути стен очередной таверны и горечи черного ямайского рома на языке...
...У нее — глаза цвета перуанского шоколада, оттененные густыми ресницами, и фарфорово-прозрачная кожа. Пушистые волосы в свете свечного огарка отливают старой бронзой. А вот голос совсем другой, и он досадливо морщится.
— Я буду молчать, если месье угодно, — понимающе и лукаво шепчет она, в то время как ее пальцы проворно распускают шнуровку корсажа.
— Месье угодно, — хрипло произносит он, привлекая ее к себе.
Он стягивает с ее плеч сорочку, обнажая острые грудки с затвердевшими бусинами сосков. На ее губах появляется неожиданно застенчивая улыбка, и желание поднимается в нем темной волной…
Он просыпается раньше ее, не ощущая ничего, кроме вязкой тоски и запредельного, до ненависти, отвращения к себе. Почти со страхом смотрит в лицо лежащей рядом женщины. Однако теперь она не кажется ему хоть сколько-нибудь похожей на Арабеллу. Чуть вздернутый нос, большой рот и пухлые губы; тонкая ниточка шрама на виске, на бледной коже — россыпь веснушек. И волосы — рыжие, не каштановые.
Бесшумно одевшись, он достает из потайного кармашка камзола крупную голубоватую жемчужину и кладет ее на обшарпанный стол возле кровати. Если девчонка не продешевит, денег ей хватит на несколько месяцев сытой жизни. Она даже сможет вернуться в Европу, если пожелает. И если ей не перережут горло, предпочтя расплатиться сталью, а не звонкой монетой. Впрочем, он почему-то уверен, что никуда она не уедет и ничего дурного с ней не случится. И уже вечером она снова будет обслуживать посетителей этой таверны. И поэтому решает отправиться в другую, на противоположном конце самой веселой улицы Кайоны. И немедленно.
...На следующий день Блад обнаружил себя сидящим за столом в своей каюте. Из валяющегося на столе осколка зеркала - он не помнил, когда и как оно разбилось! - на него смотрел незнакомец.
С того мига все изменилось. И хотя сезон дождей еще не закончился, Блад не давал покоя ни себе, ни своим людям, иногда действуя силами всей эскадры, но намного чаще уходя в море на одной лишь «Арабелле». Они взяли на абордаж потрепанный непогодой и отставший от каравана галеон с грузом какао и драгоценного красного дерева, впрочем обошлось практически без потерь, ибо корабль почти утратил способность маневрировать. Возвращаясь из плавания, Блад был готов без промедления отправиться в новое, берясь даже за доставку особо ценного груза в ближайшие к Тортуге французские колонии. За хорошую плату, само собой. Он нигде не останавливался дольше, чем это требовалась для разгрузки корабля и пополнения припасов. Его люди, непривычные к подобной спешке, ворчали. Однако они исправно получали свою долю, и посему Блад предпочитал не замечать уныния, мелькавшего на их лицах.
Сегодня, едва они встали на рейде, от причала к «Арабелле» устремилась небольшая шлюпка, и через пару минут на палубу запрыгнул посыльный от его превосходительства губернатора Тортуги. В записке, адресованной Бладу, значилось приглашение, а судя по оборотам, использумемым д’Ожероном — бесконечно любезным, но неумолимым — приказ явиться на прием, который собирался вечером дать губернатор. Это была уже не первая попытка вытащить его на берег, и Блад, как и прежде, хотел отказаться, собираясь с утренним отливом снова выйти в море. Однако Волверстон, прибывший узнать о дальнейших планах капитана, заявил, что еще немного и люди взбунтуются. Особенно это касается команды «Арабеллы». Виданное ли дело, им столько времени не удается промочить горло в хорошей таверне, да с негордой красоткой на коленях.
- Зачем нам тогда вообще нужны деньги? — патетически спросил он.
Блад рассмеялся и велел всем убираться вон. Сам он решил принять приглашение губернатора.
— Когда ты вернешься, Питер?
— К полуночи.
— Я пришлю парней за тобой.