И было еще кое-что. Арабелла! В ушах продолжал звучать ее серебристый смех. Неужели она пришла, чтобы насладиться видом его мучений? Она так ненавидит и презирает его? А он еще гадал, увидит ли ее на суде. Никакие доводы разума, призывавшего прекратить терзать себя и наслаждаться жизнью и вновь обретенной свободой, не могли заставить замолкнуть голос раненого сердца, ведь не смотря ни на что, он продолжал любить ее.
Пако тоже был все время рядом. На его будто вытесанном из камня лице ничего нельзя было прочитать, однако во взгляде индейца Бладу чудилось неодобрение. Колдун касался горячими пальцами то его лба, то висков. Зачем, Пако, ведь здесь бессильны зелья и великое умение воинов твоего народа? Блад хотел бы сказать это вслух, но лишь слабо усмехался, прежде чем провалиться в сон.
Снилось ему, впрочем, одно и то же: он, на своем корабле, преследовал галеон дона Мигеля, на котором была Арабелла. И никак не мог догнать. Там, у горизонта, наползала лиловая туча, шел грозовой шквал, надувая паруса «Милагросы», а над головой Блада светило беспощадное солнце в черном небе, и ветер стихал, пока не наступал мертвый штиль. И его «Арабелла» замирала, впаянная в неподвижное море, такое же черное, как и небо.
***
За время отсутствия Питта для Блада соорудили что-то вроде хижины с крышей из пальмовых листьев. Выпрыгнув из шлюпки, Питт торопливо направился к хижине, однако на полпути был остановлен Пако. Индеец тронул его за рукав и сказал.
— Друг капитана должен говорить. Капитан страдать, но не тело. Страдать Ка, то, что внутри.
Английский индейца оставлял желать лучшего, но Питт догадался, что тот пытался сказать. Войдя внутрь, он обнаружил, что Блад уже полулежит на устроенном для него ложе и выглядит намного лучше. Вот только в глазах была тоска. Пако сказал, что физически он не страдает...
— Как ты, Питер? — робко спросил Питт.
— Хорошо, – ответил тот равнодушно.
— Оно и видно, — пробормотал Джереми.
«В чем же дело?», — подумал он расстроено.
Ему пришлось уйти, так ничего и не добившись.
На следующий день повторилось то же самое. Питт не выдержал и спросил прямо:
— Что тебя гнетет? Ты как будто не рад вырваться из лап смерти. В конце концов это неблагодарность... да даже по отношению к мисс Бишоп, – добавил он, вспомнив самоотверженную девушку.
В глазах Блада вдруг сверкнула ярость.
— Не смей называть это имя!
— Но почему?! Ведь без нее вряд ли нам удалось освободить тебя!
— Что ты несешь, причем тут мисс Бишоп?
Блад не сводил с Джереми гневного взгляда. Но уж пусть лучше гнев, чем запредельная тоска, и молодой человек заторопился:
— Вначале мы взяли мисс Арабеллу в заложницы...
— Ее – в заложницы?!
— Ну да. Странно, что Волверстон не сказал тебе, это была его идея...
Блад неопределенно пожал плечами: возможно старый волк и пытался что-то рассказать, ведь он почти не слышал обращенных к нему слов. Однако вряд ли Нед осмелился упоминать про эту свою идею.
— Понимаешь, Питер, времени было в обрез, а мы не знали, как и подступиться. Но она сказала, что поможет нам по доброй воле...
— Но почему?!
— Она сказала, что по ее вине ты отказался от офицерского патента и влип в эту историю. Она хотела все исправить.
— И что же она... сделала? – голос Блада дрогнул.
— Мисс Бишоп должна была отвлекать внимание охраны, чтобы дать нам возможность проникнуть в тюрьму по тихому. Я не знаю, каким чудом, но ей это удалось. Ты должен спросить Волверстона, ведь он был там, а не я.
— Невероятно... - потрясенно прошептал Блад.
Питт, видя, что капитану стало не до него, потихоньку ретировался.
«Теперь все наладится», — подумал он.
Питер, погруженный в свои мысли, не заметил его ухода. Он не мог представить Арабеллу в такой роли. Перед его глазами вновь возникла сцена, разыгравшаяся в его камере, на этот раз с самого начала. И он вспомнил ее взгляд, устремленный на него, полный ужаса и сострадания. Потом заговорил начальник охраны, и перед ним оказалась совсем другая женщина.