Питт еще что то хотел сказать, но Блад прервал его:
— Не стоит больше говорить об этом. Мы идем на Тортугу.
***
Солнечным утром в Кайонскую гавань вошли все четыре корабля капитана Блада. Весть о их появлении мигом облетела весь город. Пока корабли вставали на якорь, у причала собралась пестрая толпа, состоящая из людей разных национальностей и родов деятельности: всем было любопытно, кто сейчас, после смерти капитана Блада, командует его эскадрой. Когда же на причал ступил, помахивая тростью, элегантный джентльмен в черном костюме испанского кроя, восторженный рев вырвался из сотен глоток: это и был «безвременно усопший» капитан Питер Блад собственной персоной.
Ему с трудом удалось избежать чрезмерных проявлений радости по поводу своего «воскрешения», команде «Арабеллы» даже пришлось прийти на выручку к своему капитану. Протолкавшись наконец через толпу, он направился к дому губернатора.
Д'Ожерон встретил его с искренней радостью:
— Друг мой, я счастлив видеть вас в добром здравии. – Он покачал головой при виде серебра в волосах Блада. – Вижу, вам пришлось пройти через тяжкие испытания...
— Все уже позади, месье д'Ожерон. Благодарю вас за помощь и за тот прекрасный корабль, что вы так щедро предоставили моим друзьям. Мой штурман до сих пор не может забыть его, – на губах Блада появилась улыбка, – ему теперь кажется, что «Арабелла» идет слишком медленно.
— О, это меньшее, что я мог сделать для вас. Могу ли я узнать о ваших дальнейших планах?
— Я как раз об этом собирался поговорить с вами. Вы помните наш последний разговор?
— Конечно. Я пытался предостеречь вас, но вы мне не поверили.
— А еще мы говорили о том, что возможно, мне пора менять род занятий, – добавил Блад. – Так вот, я пришел к тому же выводу. Все, с пиратством покончено. Я пока не сказал моим людям, они слишком рады сейчас моему возвращению. Но через пару дней я соберу капитанов кораблей и попрошу их избрать другого командира либо действовать самостоятельно.
— А вы сами?
— Еще не решил, возможно я последую и другим... вашим советам.
— Подождите распускать вашу эскадру, – сказал вдруг губернатор. – У меня для вас есть интересное предложение. Нет, нет, никакого пиратства. За время вашего отсутствия между Испанией и Францией разразилась война, настоящая война, а не мелкие стычки и разбойные нападения. На днях ко мне обратился господин де Кюсси, губернатор французской части Эспаньолы. Он попросил меня о содействии. Речь идет о том, чтобы предоставить дополнительные силы эскадре барона де Ривароля, которая идет сюда из Франции.
Блад задумался. Это действительно уже не было пиратством. Да и его люди измаялись без дела.
— Мне нужно собрать моих офицеров. Какие условия предлагает господин де Кюсси?
— Думаю, вы, вместе со своими офицерами, сможете сами обсудить условия. Например завтра. Я склонен также полагать, что они не оставят вас равнодушными. Ну а после благополучного, если на то будет Божья воля, окончания похода мы вернемся к обсуждению других... моих советов, – месье д'Ожерон многозначительно улыбнулся.
Вскоре капитан Блад распрощался с ним. Он направился в таверну, где веселились его капитаны, празднуя возвращение на Тортугу, чтобы предложить им поступить на службу к королю Франции.
Картахена
апрель 1689
Блад, стоя на квартердеке "Арабеллы", рассматривал в подзорную трубу темную громаду форта Сан-Луис-де-Бока-Чика, охраняющего доступ на внутренний рейд Картахены. Сюда они пришли вместе с эскадрой де Ривароля, хотя эта затея с самого начала не вызывала у Питера особых восторгов. Но барон не собирался ни нападать на испанскую часть Эспаньолы, ни действовать на море против испанских караванов. Его истинной целью была именно Картахена, сокровищница Испании. Это заставляло в очередной раз задуматься о столь малых различиях между пиратами, людьми вне закона, ведомыми жаждой наживы, и регулярной армии какой бы то ни было державы, вступающей в завоеванные земли.
Соблазнившись кажущейся незащищенностью города с севера, де Ривароль полагал захватить его без особых затруднений. Доводы Блада о невозможности этой операции были презрительно отвергнуты. Более того - барон, не скрывая цинизма, определил роль корсаров как "острия выкованного им оружия". Что в гораздо более грубой форме было прокомментировано Волверстоном: "героически сдохнуть, не получив ни песо".
Как Блад и предостерегал, штурм с севера не удался: мелководье не позволило подойти кораблям близко к берегу, а шлюпки с десантом были разбиты прибоем. И вот уже несколько дней корабли эскадры стояли на внешнем рейде. Де Ривароль, который не был склонен делать выводы из собственных просчетов, обвинил во всем людей губернатора де Кюсси, однако какого-либо иного плана до сих пор не представил. Тогда, понимая, что длительная осада города может закончится полным разгромом их совместной эскадры, Блад решил перехватить инициативу и атаковать форт Сан-Луис на рассвете. Маневренность корсарских кораблей могла дать им преимущество перед тяжелыми многопушечными французскими гигантами. В тайне от де Ривароля он собрал капитанов корсарской эскадры на совет. Его решение было поддержано, а после совета к Бладу подошел Пако и вызвался помочь.