Дорогой Эрик,
когда ты прочитаешь это письмо, я, вероятно, буду находиться где-то над Германией. Я не выдержал. Я начну учёбу в женевском заведении, которое называется Коммерческий колледж. Так что будущее мое, как и ожидалось, цифры и бизнес.
Ты не должен думать, что я трус. Я старался так долго, как смог.
Я хотел бы сказать гораздо больше, но не успеваю, потому что скоро придёт такси. И еще хочу, чтобы ты знал: ты самый лучший друг, какой был когда-либо в моей жизни. Можешь писать мне на адрес отца в Женеве. Кстати, как думаешь: получит ли Алжир свободу?
Р. S. У меня не нашлось места для собрания сочинений Стриндберга, оставь его себе на память!
Эрик сидел с письмом в руке и перечитывал его раз за разом. Потом он медленно лёг на кровать и уткнулся лицом в подушку. Ничто не могло остановить слёз.
Поздно вечером он решил пройтись. Надеялся, что холод поможет привести в порядок разгоряченную голову. Сигнал отбоя уже прозвучал, но любое наказание за этот проступок не имело сейчас ни малейшего значения. Школьный двор был пустынным и тёмным, шёл сильный снег. По какой-то причине он направился к Форуму, маленькой выложенной каменными плитами площади у директорского дома. Там вершились торжественные речи, вещались проповеди. На известняковой стене король когда-то расписался мелом, потом по автографу вырубили «Густав Адольф» и позолотили.
Он дотронулся до текста. Провёл указательным пальцем по буквам в слове «Адольф».
«Я обещаю тебе, Пьер, — произнес он в полный голос, — что отомщу за тебя. Они своё получат. Но, помня твои наставления, сперва хорошо подумаю. Так, чтобы не сделать какую-нибудь явную глупость. Хотя сейчас именно этого мне и хочется. Но я клянусь, Пьер! Клянусь».
Когда он лёг в постель, слёзы снова полились градом.
На следующий день Журавль выглядел бледным как полотно и скрипел зубами, придя на урок биологии.
«Что вы за скоты всё-таки! — начал он. — Вы понимаете, что наделали?»
Класс сидел, опустив глаза в парты.
«Ты, Эрик, например! Вы же были близкими друзьями. Неужели ты не мог защитить?»
Эрик покраснел, не поднимая взгляд от круга, который он зачем-то вырисовывал карандашом.
«Ответь мне, по крайней мере, почему ты не защитил его! Ты такой же трус, как все другие?»
«Если ударить члена совета, исключат из школы», — пробормотал Эрик.
Журавль клокотал целую четверть часа. Пьер один из самых талантливых учеников за всю историю Щернсберга. А целое стадо товарищей по классу даже пальцем не пошевелило в его защиту. Почему они не пошли в профсоюз, например (Журавль, выходит, ничего не понимал в происходящем). Почему не написали коллективный протест? Судя по внешнему виду, соученики Пьера напоминают людей. В животном мире выживают сильнейшие, но человек отличается от животного не только умом, но и моралью, способностью отделить хорошее от плохого. Увы, в данном случае одноклассники Пьера повели себя как животные, как падальщики, которые только и ждут, когда лев убьёт добычу. Недостойно, непристойно, неслыханно. Неужели ни у кого из них не хватило фантазии представить себя на месте своего школьного товарища? А если бы кто-то из вас (Журавль обвел взглядом стихнувший класс) попал в положение Пьера? Что следовало бы тогда подумать о равнодушии одноклассников? Пришло время положить конец подобного рода фактам. Лично он собирается обсудить проблему с директором. А что касается школьников, они просто обязаны прекратить свое безропотное подчинение старшим гимназистам.
Потом урок продолжился как обычно. Но завершился неожиданно.
Когда прозвенел звонок, класс вышел из аудитории молча, в подавленном настроении. И тут Ястребу вздумалось передразнить Журавля:
«Почему вы не идёте в профсоюз?»
Первый же рассмеялся.
И, как оказалось, последний. Никто не подхватил его попытку сострить. Наоборот. Одноклассники как-то сразу расступились, будто молния попала в их ряды и раскидала по сторонам. Эрик шагнул вперед, придавил Ястреба к стене. И, придерживая, услышал за спиною призывы типа воздать дьяволу по заслугам. Профсоюзник дрожал от страха. Эрик не столько ударил, сколько толкнул говоруна. Спиной о стену.
«Знаешь, почему я не поколочу тебя сейчас? Где тебе знать… Ты же редкостно глуп. По твоим заслугам я должен бы забить тебя насмерть. Но ты того не стоишь. Зато отныне будешь называться Курицей, а не Ястребом, чертова маленькая птичка! Ясно?»
Школяры буквально захлебнулись от восторга и зааплодировали. «Курица! Курица!» — вопили они хором, хлопая в такт ладонями.