Путевая арка доставила нас к Колизею, на улицу, примыкающую к шумной площади. Хорошо, что не пришлось ехать обратно через весь город два с лишним часа. В общем, у площади мы снова наняли повозку и к наступлению темноты были рядом с дворцом госпожи Мин. Спокойно поднялись на третий этаж к нашим комнатам. Никто к нам с претензиями не бежал, никто не спешил ругать за то, что появились затемно и сбежали без спроса. Разве что скучающая Ива посетовала, что мы поздно вернулись.
— Как прошёл первый день турнира? — спросила Ива.
— Ничего интересного, — сказала Зои, разворачивая ширму, разделяющую комнату. — Шумно и неприятно. Папа не любит бои насмерть, поэтому у нас такое не встретишь. А узнай он, что я поучаствовала, даже не знаю, что было бы.
За ширмой мелькнули тени Сайми и Салме, демонстрирующих Зои домашнее платье. Но я за ними не следил, разложив на деревянном табурете у кровати золотые пластинки. Пытался представить простой символ на поверхности золота, как это делал в порту, но ничего не происходило.
— Неприятный турнир, — подтвердил я. — Странно, почему с ними не работает?..
В комнату заглянула Ханна, прошла к моей кровати, уселась рядом и выложила на табуретку несколько крупных серебряных монет. Когда мы ехали от Колизея в сторону дворца Мин, я рассказал о том, что на турнире летающий нож двигался сам по себе. Так и не смог найти этому объяснения, поэтому решил поделиться проблемой.
— Нехорошо, когда не отдаёшь отчёт тому, что делаешь, — сказала она. — Ты же говорил, что в голове прояснилось?
— Говорил, — я положил рядом с пластинками и монетами браслет, который начал таять и принимать форму летающего ножа. — С ним работает. Стоит только подумать, и он меняет форму. И с сердцем лодки это сработало.
Нож на половине трансформации остановился и начал растекаться, принимая форму прямоугольного бруска, хотя я представил тонкую пластинку. На его поверхности появился простой символ отражения, и металл окончательно застыл.
— Ива, подай склянку с чернилами из моей сумки, — попросил я. — Кстати, ты не сталкивалась с одарёнными, кто мог управлять металлом силой мысли?
— С такими не сталкивалась, — ответила она. — Но когда ты заставляешь предмет двигаться, то ведь тоже делаешь это силой мысли, а не объясняешь ему это словами и жестами.
— Не чувствую, что магию использую, — сказал я. — Такое чувство, что он сам это делает. А на арене я даже подумать не успел.
— Надо было об этом днём сказать, — Ханна повернула моё лицо к себе, заглянула в глаза.
— Нож не верну, — сказал я. — Опасная штука…
Наваждение довольно быстро схлынуло. Только что я был уверен, что летающий нож мне одолжила Ханна и я должен был ей его вернуть. Пробрало до мурашек от неприятного чувства, когда осознаёшь, что тебя обманули.
— Можно так не делать? — проворчал я, затем поёжился.
— Твой разум сопротивляется, — она улыбнулась. — Это хорошо. Ещё раз подумай, вспомни всё, что произошло на арене. Как нож лежал у тебя на ладони, как он летел и как ударил соперника.
Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Брусок на табуретке снова начал менять форму на летающий нож, но в процессе передумал и превратился в браслет.
— Я почти уверен, что это он сам, — сказал я. — Спасибо.
Забрав у Ивы склянку с чернилами и кисточку для письма, я подтянул рукав и нанёс на предплечье символ, которому нас учил Стоки. Подождал немного, пока чернила подсохнут, затем ткнул пальцем в одну из пластинок. Золото заблестело сильнее и начало таять. На его поверхности появился символ отражения, но пока золото затвердело, он успел смазаться и стал почти нечитаемым. Где-то с третьей попытки мне удалось придать золотой пластинке нужную форму и сохранить на поверхности вдавленный символ.
— Не знала, что ты так умеешь, — сказала Ива.
— Я тоже не знал… И с обычным серебром не работает.
Попытка расплавить серебряную монету ни к чему не привела. Боевой нож Ханны тоже и не думал плавиться или как-то меняться.
— Пока оставим, — сказала Ханна, забирая золото и серебро с табурета. С сомнением посмотрела на испорченную золотую пластину. — Завтра об этом подумаем. И если тебе внезапно очень сильно захочется что-то сделать или куда-то бежать, сразу говори.
За ночь ничего так и не произошло, и не изменилось, если не считать, что желания участвовать в турнире и связываться с сектами стало ещё меньше, но настроение это не испортило. Мы позавтракали и почти два часа ждали, пока появится старший наставник, чтобы сопроводить нас. Я уже собрался отправить кого-то за повозкой, когда появился Орикс. Дожидаясь нас, он устроился на лавочке у сада и принялся дымить трубкой. Задумался о чём-то, не заметив, как мы с ним поздоровались. Обратил внимание, когда я помахал ему рукой.