В этих людях у защитников сомнения не было, так что за ворота их пустили. А к Сергею на лицо которого мотали бинт, снова вышел боярин Илья.
Видок у капитана, конечно, был тот ещё: пол-лица, всё шея с правой стороны, правое плечо формы в кровищи. На правой щеке выпирает бугор окровавленного тампона, из дыры между витками бинта (лицо перевязывают поперёк) торчит нос, тоже испачканный кровью. Благо, вколотый из шприц-тюбика прямо сквозь ткань формы промедол уже начал действовать, и при разговоре не придётся корчить рожи.
— Что бояре козельские надумали по поводу спасения женщин и детей? — сходу спросил Беспалых Илью.
— Сомнения у бояр были в том, те ли вы люди, за которых себя выдаёте, можно ли тебе доверять. Теперь нет таких сомнений, — кивнул в сторону луговины, на которой степняки собирали, видимо, раненых.
— Тогда, боярин, мы сейчас уплывём в свой лагерь, а завтра утром вернёмся, чтобы защищать тех, кто уходить в леса будет.
— Уплывёте? А ежели татары на приступ пойдут?
— А они разве уже не ходили на него? До утра точно продержитесь: у них ни лестниц для приступа нет, ни пОроки ещё не построили. Нашему оружью, как и вашим лукам, припасы нужны, а то, что было с собой, мы сейчас истратили. Так что готовьте лодки, плоты, чтобы утром их можно было на воду спустить и людей на них погрузить. Только еды им побольше дайте в дорогу. Чтобы хватило с месяц в лесах просидеть.
К вечеру правый глаз почти заплыл, рана болела при любом движении лицевых мышц, будь то улыбка, попытка что-то сказать или прожевать пищу. Перед сном (та ещё морока при попытке улечься, не тревожа рану!) Сергей ещё раз «ширнулся» наркотой, но наутро и до возвращения в Серую крепость, если терпеть боль будет невозможно, решил принимать только обычные обезболивающие: нефиг привыкать!
Татары к Козельску в тот день не полезли. Собирали убитых и раненых, снова гоняли пленных устраивать погребальный костёр. Но не на берегу Жиздры, а где-то за одной из ещё не сведённых рощиц вдалеке от реки. Судя по поднявшимся перед заходом солнца дымом, даже за старым лагерем. И их разъезды ближе, чем на километр, к крепости не приближались. Чего боялись, непонятно: наверняка же видели, как «драконы» спустились в воду и поплыли вниз по течению.
А вот того, что горожане сбрасывают вниз через стену посада потемневшие брёвна, видимо, каких-то разобранных избёнок, могли и не разглядеть. И как «бригада» плотников, собрав те брёвна на берегу, вяжет из них плоты, тоже. Ведь, разглядев такое, наверняка послали бы какой-нибудь отряд перебить их или захватить в плен: для войска Батыя потерять даже полсотни воинов — куда меньший ущерб, чем для козельчан лишиться полутора десятков защитников.
И снова «заплыв» по Жиздре в предрассветном тумане. И новая встреча с боярином Ильёй у городских ворот. На этот раз — уже не с одним им, а сопровождаемым ещё несколькими боярами, одетыми в воинские доспехи. Видимо, нежданным союзникам поверили, и «отцы города» (не считать же таковым двенадцатилетнего князя Василия?) тоже решились поглазеть на «лари», устроившие вчера врагам недурное побоище. Ну, и выяснить дальнейшие планы «посланцев» Серой слободы из соседнего Курского княжества.
Нечем было Беспалых порадовать «вящих людей» этого городка.
— Сегодня, как туман развеется, ещё повоюем с татарами, а потом возвращаемся в слободу.
Какой-то старый (по местным меркам), «в бороде» с проседью, воин принялся недовольно бурчать, что их бросают, но Серый, дождавшись, когда иссякнут его обвинения, очень спокойно ответил.
— Ты сможешь, боярин, стрелять из лука, не имея к нему стрел? Вот и мы рады бы хоть всё мунгальское войско перебить, да только нет у нас больше, чем на сегодняшнее утро, припасов к нашему оружью. Чем могли, тем помогли. Да ещё советом добрым помочь можем. ПОроки вражеские — вот главная угроза Козельску. Как только ими начнут камни метать в городские стены, так и конец городу. А потому — себя не щадите, но те пОроки постарайтесь разрушить. И не просто разрушить, а сжечь.
Тем временем, из приоткрытых ворот тянулась цепочка людей. Женщины, дети, часть которых бежала, ухватившись за мамкину юбку, а часть несли на руках. Ну, и с десяток мужчин, явно калечных, кто без руки, кто без ноги, опирающийся на костыль. Тоже правильно: мелюзгу, на которую ляжет забота о постройке временного лесного жилья и добыче пропитания охотой (а потом — и о возрождении Козельска) кому-то наставлять нужно будет. И если не годен человек к обороне городских стен, то хоть в этом от него польза будет.