— Действительно, — сказал Колянко, — давно я у вас не был. И вот подумал, что надо проведать. Как вы себя чувствуете, пан доктор? — заботливо спросил он, обводя взглядом потолок, кровать, бутылочки с лекарствами, лицо Гальского, затем снова кровать и окно.
Гальский привстал, поднял повыше подушку и сел.
— Ничего, — озабоченно сказал он, — уже лучше… А вы, пан Эдвин? Не знаю, как выразить вам своё сочувствие. Ведь я понимаю, кем был для вас этот парень. Меня его смерть потрясла. Какой ужас!
— Так вы уже знаете? — Колянко исподлобья взглянул на Гальского.
— Знаю. Прочитал в сегодняшних газетах. Писали в информации о совещании общественных контролёров.
— Да.
— Жаль парня, очень жаль! Действительно способный был парень. Я читал его репортаж о ЗЛОМ. Хорошо написан. Сразу же было понятно, о чём речь. Это и есть мастерство — вроде бы запутывал дело и одновременно разъяснял. Настоящее искусство.
Колянко тяжело вздохнул, с усилием, будто поднимая тяжесть, давившую ему грудь.
— Не он написал эту статью, — хрипло кашлянув, сказал он.
— А кто же? — удивился Гальский.
— Я.
Гальский беспокойно шевельнулся.
— Как вы? — неуверенно начал он, — ведь в газетах писали, что эта статья…
— Возможно, — усталым голосом сказал Колянко, — но эту статью написал я.
— Так почему же вы сейчас?..
— Потому что Дзярский говорит, что я не должен себя выдавать. Чтобы избежать возможной опасности. И вообще… для облегчения следствия. Поручик Дзярский, вы же его знаете?
— Знаю. О нём много пишут сегодня в утренних газетах. Становится популярным. Итак… — Гальский протянул руку за сигаретой, — таким образом, дело ясное: ЗЛОЙ из мести убил репортёра Вируса. Вы считаете это окончательным решением мрачной загадки?
Колянко пожал плечами.
— Я и сам не знаю, — беспомощно ответил он, — совсем запутался. Может, действительно так и было?
— И вы в это верите? — Гальский приподнялся на постели. Он ощутил внезапный прилив энергии, свойственный выздоравливающим. — Верите в глупую выдумку? Неужели забыли о наших разговорах в начале всех событий? Ведь мы тогда вдвоём распутали эту историю! Первыми обратили внимание и, наверное, до сих пор верим в наши первоначальные предположения, разве нет?
Колянко выглядел как человек, которому работа мысли причиняет физическую боль.
— Может быть, и да, — неуверенно ответил он, — в конце концов… не знаю… Вы, пан доктор, не знаете всех подробностей. Из-за своей болезни вы сейчас не в курсе дела. Возможно, Дзярский в чём-то прав. Я думаю уже три дня и три ночи и ничего не могу придумать. Теряюсь. Столько переплелось доказательств, следов, возможностей, и в этой путанице — труп Кубуся… Такой, каким я его видел там, на Очках… — Он потёр небритый подбородок, и в этом жесте было глубокое отчаяние.
Гальский глубоко вздохнул и протянул Колянко сигареты.
— Нет, это сделал не ЗЛОЙ, а кто-то другой.
— Возможно, — Колянко закурил и с жадностью затянулся, — но кто?
— Этого я не знаю. Знаю только: то, что нам известно о ЗЛОМ, полностью противоречит этому поступку. На первый взгляд, если не углубляться в суть дела, здесь всё логично: опороченный в газете хулиган, бандюга и авантюрист решил отомстить и свёл счёты с тем, кто это написал. Но мы знаем, пан Эдвин, что всё не так, ведь правда? Припоминаете ли вы наши первые разговоры о ЗЛОМ, ещё в феврале, в той кофейне на Пулавской? Мы согласились тогда, что эти, казалось бы некоординированные случаи, являются одной организованной акцией, осуществляемой человеком, которого толкнуло на это что-то очень серьёзное? Помните, как мы пытались постичь мотивы таких поступков, живые чувства того, кто для нас был тогда почти миражем, тенью, неуловимым фантомом, оставляющим следы в виде лежащих на земле врагов? Вы же помните, как мы пришли к выводу, что только большие чувства, рождённые в огне тяжёлых переживаний и внутренних конфликтов, могут подвигнуть на столь самоотверженные и последовательные действия? Теперь мы знаем о ЗЛОМ намного больше и, возможно, поэтому теряем в многочисленных новых подробностях чётко очерченную цель его борьбы. По-моему, ничего не изменилось, просто поступки этого человека обросли уличными легендами, помутнели в хаосе сплетен, оттого и обвиняют его в преступлениях, к которым он не причастен. Я не знаю, кто убил Кубуся Вируса, — существует милиция, чтобы это расследовать. Но я точно знаю и верю, что не ЗЛОЙ его убил, так как ЗЛОЙ борется за спокойствие в нашем городе, и его враг — только топкое болото варшавской уголовщины.