Дробняк включил верхний свет и стал в центре комнаты. Медленно, внимательно осмотрел всё вокруг: шкафы, столик, письменный стол, окна, кресла, ковёр. Подошёл к письменному столу, выдвинул ящик и даже улыбнулся от приятной неожиданности: там лежал его револьвер. Он поспешно спрятал его в карман. Ещё раз обошёл комнату, наклоняясь над каждой вещью. Затем опустил шторы, запер дверь, дважды повернув подобранный к замку стальной прутик, погасил верхний свет, зажёг настольную лампу, выдвинул ящики и стал спокойно осматривать их, один за другим.
Каждую минуту он извлекал какой-то документ-счёт или поручение и аккуратно складывал их в отдельные стопки. Так он работал более часа. Когда все ящики были детально изучены, Йонаш Дробняк вздохнул, вытер рукавом пот, выступивший из-под котелка, который он не снимал с головы, и закурил сигарету. Глубоко затянулся и посмотрел на часы: было пять минут первого.
Дробняк стал перед этажеркой с бухгалтерскими материалами, нежная улыбка тронула его губы. Ловким движением он снял несколько толстых книг и скоросшивателей, положил их на письменный стол, удобно устроился в кресле и принялся изучать со вкусом, пониманием и знанием дела.
Дробняк брал один за другим новые и новые материалы, читал, проверял, изучал. По тому, как он, переворачивая страницы, водил пальцем по столбикам цифр, всем этим сальдо, конто, дебетам и остаткам, было видно, что Йонаш Дробняк — прекрасный специалист в данной области. Всё более широкая, удовлетворённая улыбка расцветала на его лице, как у бухгалтера, у которого сходятся самые сложные подсчеты. Время от времени он что-то помечал в лежавшем перед ним блокноте.
Каждый раз, когда Дробняк сталкивался с такими простыми названиями, как «Отдел торговли кирпичом», «Отдел автотранспорта», «Отдел витаминов», он вздыхал и причмокивал от удивления.
Наконец Дробняк оторвался от книг и глубоко задумался. Когда он поднял голову, взгляд его упал на телефонный аппарат, стоявший на письменном столе. «Что это? — подумал Дробняк, — переключатель? Интересно, к какому телефону?» И действительно, к телефонному аппарату был прикреплён переключатель старого типа — небольшая металлическая ручка, передвигающаяся в сторону или вверх.
Йонаш Дробняк вышел из кабинета и заглянул ещё в две комнаты. Телефона не было нигде. Не без труда он открыл дверь в мастерскую, где изготовляли расчёски, сумки и другие мелкие предметы из пластмассы, внимательно осмотрел широкий, изобилующий закоулками зал. На столе мастера он увидел аппарат, но это был телефон с совершенно другим номером. Йонаш Дробняк вернулся в кабинет председателя и опять углубился в торговые книги.
«Магазины кооператива “Торбинка” на улице Багно, номер… Во дворе…» — прочитал он вслух, и сердце забилось сильнее. И снова его взгляд упал на телефон. Он поднялся, поправил котелок, взял зонтик, навёл порядок на письменном столе и этажерке, погасил свет и покинул контору.
— Улица Багно… Во дворе… — повторил он вполголоса.
5
Филипп Меринос открыл глаза и посмотрел на часы: было около семи. На сдвинутых креслах тяжело храпел Лёва Зильберштейн. Меринос встал, надел халат, пошёл в ванную, побрился, принял душ и поставил в кухне воду на чай. Всё это он делал спокойно, не спеша, даже что-то насвистывая. Затем достал из шкафа, встроенного в стену, великолепный кожаный несессер и освободил его от туалетных принадлежностей; теперь это был солидный чемодан из дорогой жёлтой кожи. Меринос поставил чемодан на столе и тряхнул мускулистую Лёвину руку, свесившуюся из-под одеяла. Зильберштейн вскочил, как мальчик, преследуемый кошмарами.
— Что случилось? — вскрикнул он.
— Ничего, — улыбнулся Меринос, — вставай! Добрый день — и за работу.
В эту минуту зазвонил телефон. Меринос поднял трубку.
— Это ты, Бобусь? Да, да, — он широко улыбнулся. — Приезжай сюда, только сейчас же. — Положил трубку и бросил нервно вздыхающему Лёве: — Билеты уже готовы.
Лёва, как пружина, выскочил из-под одеяла.
Через десять минут в дверях появился Роберт Крушина. Он был грязный, вспотевший, помятый после бессонной ночи, но преисполненный энергии.
— Пакет с билетами я оставил в машине, — сказал он.
— Хорошо, — ответил Меринос. — Иди, Роберт, прими душ. — Он подошёл к шкафу, вынул чистую шёлковую сорочку, бельё и чистые носки. — Переоденься, — он бросил вещи Крушине, — чтобы имел человеческий вид. Сегодня воскресенье.
Крушина благодарно улыбнулся.
— И такой матч, — добавил Меринос.
Через четверть часа Крушина и Зильберштейн стоя пили чай.