– Что ж, все правильно, Фриби, – сказал я. – Вы должны учесть, что имеете дело с весьма неглупой особой. Могу вам с уверенностью сказать, что она превосходно осведомлена о том, что вы заняты слежкой за ней. Можете в этом не сомневаться. Ее задача как раз и состоит в том, чтобы держать вас приклеенным к своей особе и всецело занять вас наблюдением за действиями и бездействиями. Она рассчитывает на то, что, пока мы концентрируем все свое внимание на ней, мы не станем обращать внимания на кого-то еще. В этом все дело.
– Ясно. Выходит…
– Выходит, что задача ваша трудна и опасна. Продолжайте наблюдать и будьте крайне осторожны. Сегодня вечером, как обычно, обязательно позвоните мне. Возможно, будет новый план действий.
– Понял, мистер Келлс.
Я вновь принялся за «Таймс», но звонок заставил опять снять трубку. Голос портье предупредил, что ко мне направился какой-то незнакомый мужчина.
Это был фельдъегерь, один из специальных посланцев Старика.
Он вручил мне запечатанный конверт, я расписался в получении и угостил его бокалом вина.
Когда он ушел, я поспешил устроиться у окна и вскрыл пакет.
Первый снимок, как оказалось, представлял собой письмо. Оно было написано от руки. При первом взгляде па почерк я почувствовал, как мое сердце забилось сильнее. Это было подлинное письмо Коллинса, агента, с которым я проверну.!1 два-три дела в начале войны. Год тому назад Коллинс был направлен нашей службой во Францию и ушел там в глубокое подполье. Ничего о нем не было слышно с тех пор, и мы опасались, что, несмотря на всю его опытность, он мог быть раскрыт и убит.
В письме кратко говорилось, что приложенное к нему является фотокопией с секретных немецких документов, сделанной лицом, работавшим вместе с Коллинсом. Это лицо выполнило роль связующего звена между Коллинсом и французским Сопротивлением и заслуживает абсолютного доверия. Далее в письме говорилось, что один из прилагаемых документов содержит список сотрудников внешнего отдела гиммлеровской службы, входящих в группу, размещенную в Лондоне. В этом списке названы те имена, под которыми они будут действовать в Англии. В одном случае известно и настоящее имя агента, которое внесено в список, а также приводится один из ставших известным личных адресов. Кроме того, дается краткое описание примет всех участников группы.
Я бросил нетерпеливый взгляд на список и сразу обнаружил, что миссис Бетина Вейл была не кто иная, как фрейлейн Лизл Эрнст. Описания всех сотрудников этой банды были кратки, но настолько точны и выразительны, что я тотчас же распознал среди них и голубоглазую тетушку, и Великого Равалло, и белолицего, носившего, оказывается, имя Стэнли Воткинса. В списке было описание знакомой мне роскошной леди, которую я встречал у Бетины Вейл, и еще трех мужчин, о которых я ничего до сих пор не знал. Кто были эти трое? Встречал ли я кого-либо из них? Какую роль они играли в группе – руководящую или исполнительскую? Все это еще предстояло выяснить.
Следующий отпечаток представлял собой копию приказа немецкой секретной службы. Он содержал инструкции группе агентов, направляемой в Лондон. Говорилось, что они должны добывать точную информацию о дальности и направлении полетов «Фау-2», точках попадания и результатах действия. Здесь же указывались даты запусков «Фау-2» и рекомендовались примерные пункты наблюдений.
Я бегло просмотрел эти сведения. Что касается пунктов, то почти три четверти их были расположены в различных районах Лондона, остальные – в разных точках Суррея. Здесь же была приложена карта Лондона и Суррея с обозначением нужных пунктов.
Последней датой наблюдения значилось сегодняшнее число; это вполне согласовывалось с моими предположениями о том, что группа форсирует завершение своей пакостной деятельности.
Отложив в сторону фотодокументы до их последующего более тщательного изучения, я вернулся к письму Коллинса.
В письме говорилось, что благодаря сотрудничеству с силами французского Сопротивления удалось добыть все фотокопии немецких документов и перевести их (как и само письмо) на микропленку. Сделано два экземпляра фотокопий. Один экземпляр Коллинс был намерен хранить в соответствующем тайнике, а другой предполагал как можно скорее переправить нам в Лондон. Этой переправой, писал он, займется особа, с которой он до сего времени сотрудничал и которая заслуживает абсолютного доверия. По прибытии в Лондон она, помимо фотокопий и данного письма, сможет дать нам дополнительную информацию, которая, как Коллинс надеется, окажется достаточно полезной. В настоящий момент, указывалось в письме, заканчивается разработка плана переброски этой особы с французского побережья в Англию.