Чан взял ручку и вернулся на свое место, продолжая наблюдать за Кирком. Закончив одно письмо, молодой человек принялся за другое. Написав и его, он вложил оба листка в конверты и наклеил марки. Чарли в тот же миг налепил марку на свое послание и вскочил.
– Разрешите мне сдать и ваши письма, – попросил он.
– О, благодарю вас, – обрадовался Кирк, протягивая ему конверты.
Когда Чан вернулся, Кирк стоял посредине комнаты, глядя на часы.
– Не желаете услышать рассказ миссис Таппер-Брок о своей жизни? – предложил он.
Детектив покачал головой.
– Прошу прощения, но это не моя работа. Мисс Морроу сама компетентна в таких вопросах. Я уже несколько раз ввязывался не в свое дело, потому теперь останусь в стороне.
– Ну что ж, как хотите, – кивнул Кирк. Потом взял шляпу с плащом и исчез.
Поднявшись в бунгало, Чарли Чан увидел в гостиной Билла Ренкина. Репортер ждал его.
– Доброе утро, – поздоровался Ренкин и, не сдержавшись, добавил: – Похоже, вы сегодня не отплываете?
Чан нахмурился.
– Все суда, покидающие этот порт, уходят пока без меня. Я еще не могу ехать: слишком много темных туч над здешней сценой.
– Я в курсе, – улыбнулся Ренкин. – Не забудьте только, что вы должны подробно рассказать мне обо всем. Я уверен, что сумею защитить вас. Я считаю китайцев великим народом.
– Спасибо вам за лестное мнение.
– А теперь перейдем к делу, – продолжал Ренкин. – В это яркое утро я принес вам маленький подарок.
– Вы необычайно добры ко мне.
– Я же все-таки умный парень, – подмигнул ему Ренкин. – Ваши туманные намеки на Битхэма заставили меня призадуматься. А если я думаю, то как правило добиваюсь результатов. Я проштудировал «Жизнь» полковника от корки до корки. Наверное, нет нужды сообщать вам о четвертом мая 1913 года. В тот день полковник Битхэм начал восьмимесячное путешествие из Пешавара в Тегеран через Афганистан и пустыню Кевир в Персии.
– Я далек от всего этого, – заявил Чан.
– Возможно. Но вам известно, что в своей книге он назвал эту экспедицию маленькой увеселительной прогулкой, «небольшим праздником». Не настоящим путешествием, а только дорогой к дому.
– Вот как? – заинтересовался Чан. – Я пока не дошел до этого места.
– Оно описывается в книге менее знаменитой, чем остальные его сочинения, – пояснил Ренкин. – Полковник назвал его «За Хайберским проходом». Я перерыл весь город и нашел экземпляр только в Беркли. – Он протянул Чану книжку в красном переплете. – Вот тот маленький подарок, о котором я говорил.
Чан принял книгу с благодарностью.
– Кто знает, возможно, она не менее ценна, чем предыдущие. В любом случае, я ваш должник.
– Трудно сказать. Не исключено, что вы найдете там нечто, что я пропустил. Я читал ее очень внимательно, но мое мнение еще ничего не доказывает.
Чан открыл книгу.
– Отдельные главы неплохо бы пролистать прямо сейчас, – пробормотал он. – Похоже, это сочинение отличается от остальных трудов полковника Битхэма. – Он прочел посвящение: – «Одной из тех, кто будет помнить и поймет».
– Я тоже обратил на него внимание, – заметил Ренкин. – Наверное, полковник пережил какой-то щекотливый момент, может быть, в юношестве. Сушествует женщина, которая помнит, как он целовал ее под сиренью возле ворот, и понимает, что теперь он стал таким благодаря ей.
Чан глубоко задумался.
– Почему бы и нет, – рассеянно произнес он.
– Вообще-то, англичане не столь уж бывалые люди, какими кажутся, – продолжал Билл Ренкин. – Я знал одного английского летчика во время войны, настоящего ребенка. Он брал с собой в полеты веточку вереска, напоминавшую ему о давнишней любви. Он был удивительно сентиментальным человеком. А вдруг полковник Джон Битхэм такой же?
– Почему бы и нет, – опять повторил Чан.
Ренкин поднялся.
– Наверное, мой дорогой шеф уже бьется в истерике, ведь я еще не показывался в редакции. Он меня любит, хотя и грозит выгнать за то, что я до сих пор не раскрыл тайны убийства сэра Фредерика.
– Ну, здесь виноваты не только вы, – заметил Чан.
– А вы не могли бы подарить хоть крупицу своих догадок миллионам наших читателей?
– Пока мне ничего не известно.
– Неужели даже краем глаза нельзя заглянуть за кулисы, – взмолился Ренкин.
Детектив покачал головой.
– Дело очень запутанное, – объяснил он. – Если бы я находился тогда в Пешаваре… Но я там не был. И сейчас сижу в Сан-Франциско, спустя пятнадцать лет после случившегося. Я могу лишь догадываться о чем-то, но догадки часто уводят прочь от истины.