— Да, от всех этих переживаний горло пересохло, — спокойно заметил Святой. — Но если сержант Джессер хочет, чтобы я остался…
— Нет, сэр, — важно ответил сержант. — Я записал ваш адрес и не думаю, что вы сбежите. Сегодня вечером вы будете дома?
— Вначале попробуйте заглянуть в «Колокол». Может, мы решим немного посидеть там.
Саймон застегнул пиджак и вместе с другими направился к двери, но перед ней остановился и повернулся назад.
— Кстати, а вы не вернете законно принадлежащее нам оружие? — вежливо спросил он.
Сержант посмотрел на него и медленно достал пистолеты из карманов. Саймон передал один Униацу, а потом неторопливо опустил собственный пистолет в кобуру под мышкой. На губах играла легкая улыбка.
— Похоже, что по окрестностям все еще разгуливает убийца, поэтому я хочу быть готовым к встрече с ним, — сказал он.
Он последовал за Розмари Чейз и Джимом Форрестом по узкой тропинке, идущей от реки. Хоппи Униац двигался рядом с ним, дворецкий замыкал шествие. Саймон внутренне улыбался, раздумывая, дошел ли его намек до того, кому предназначался. Стоя спиной к главным зрителям, он не смог наблюдать за их реакцией, а теперь сам смотрел им в спины, и это точно так же не давало ему никакой информации. Всю дорогу никто из них не произнес ни слова, и Саймон тоже не нарушал тишину. Он решил, что молчание само собой скоро закончится. Однако голова у него работала очень напряженно на всем пути по петляющей тропе. Наконец он увидел освещенные окна дома, показавшиеся сквозь редеющие деревья, которые скрывали его раньше. С берега реки дом было не рассмотреть. Саймон внезапно понял, что это и есть Нью-Манор, а поэтому и эллинг, в котором убили Нору Прескотт, предположительно являлся частью собственности Марвина Чейза. Узел загадок, похоже, затягивался все туже…
Они пересекли лужайку и поднялись по ступенькам на выложенную плитняком террасу.
Розмари Чейз провела их в дом сквозь стеклянную дверь, и они оказались в гостиной, обставленной просто, без претензий. Дворецкий, замыкавший шествие, закрыл двери. Форрест с угрюмым видом опустился в кресло. Девушка уже полностью овладела собой, только четкая выверенность движений свидетельствовала о том, что ведет она себя не совсем естественно.
— Что вы будете пить? — спросила она.
— Мне, пожалуйста, пиво, — попросил Святой с той же вежливостью и учтивостью. — Виски для Хоппи. Боюсь, мне следует предупредить вас — он предпочитает пить из бутылки. Мы пытаемся его отучить, но это не очень хорошо получается.
Дворецкий поклонился и вышел.
Девушка достала сигарету из старинной лакированной шкатулки, Саймон вежливо шагнул вперед с зажигалкой. У него возникло ощущение нереальности происходящего. Все его органы чувств оставались в напряжении. Девушка оказалась еще красивее, чем он решил при первой встрече. Саймон был вынужден это признать, рассматривая ее лицо и стройное тело. Было трудно поверить, что она могла стать соучастницей предумышленного, кровавого убийства, очевидно совершенного в корыстных целях. Но они с Форрестом определенно очень удачно выбрали время для появления на сцене… Получилось эффектно и театрально.
— Очень мило с вашей стороны, что вы пригласили нас сюда, после того как мы обошлись с вами, — заметил Саймон спокойным тоном.
— Вас велел привести мой отец, — ответила Розмари. — Похоже, он ваш большой поклонник и уверен, что вы не имеете никакого отношения к… к убийству.
— Еще в эллинге я обратил внимание, что вам известно мое имя, — задумчиво произнес Святой.
— Да. Его произнес сержант.
Саймон посмотрел в потолок:
— Эти полицейские — сообразительные ребята, не так ли? Но интересно, он-то откуда его узнал?
— Как я предполагаю, из вашего разрешения на ношение оружия.
Саймон кивнул:
— О да. Но он сказал вашему отцу, кто я такой, до того, как изучил мои документы. Не правда ли?
Девушка покраснела и ничего не могла вымолвить, но нашелся Форрест. Он резко встал с кресла.
— Какой смысл в этом хождении вокруг да около, Розмари? — нетерпеливо спросил он. — Почему бы тебе не сказать ему, что мы все знаем про письмо, которое ему написала Нора?
Открылась дверь, появился дворецкий с подносом, на котором стояли бутылки и стаканы, и сделал круг по комнате. Пока он не вышел, в помещении стояла напряженная тишина.