— Ну-ка, девушки, смотрите, какого мы зверя подстрелили, — Скотти, довольный, поставил на пол тяжелый магнитофон.
Шейла осторожно приблизилась к магнитофону и сдула с него пыль.
— Ну и древность же ты выкопал.
— Ничего, он нам послужит. Послушаем, что на этих лентах.
Все собрались в гостиной. Есть уже никому не хотелось, и поэтому все уселись на полу, подстелив подушки, у жарко растопленного камина.
Скотти вставил вилку в розетку и включил магнитофон. Из динамиков послышался хорошо поставленный мужской голос:
— Много лет тому назад я проводил раскопки, — слышалось из магнитофона. — Мы вместе с женой удалились в хижину на перевале Скалистых гор, и здесь я продолжаю свои исследования.
— А, черт, это не музыка, какой-то сумасшедший вел свой дневник, — щелкнул клавишей перемотки Скотти.
— Не надо, — остановил его Эшли и вернул переключатель на прежнее место. — Это, наверное, тот профессор, который жил в доме, — предположил он. Стоит послушать умного человека.
Звук вновь полился из динамиков:
— Тут ничто меня не отвлекает, ничто не действует на меня из современной цивилизации, тут я пытаюсь расшифровать руны в найденной мной книге. Я нашел ее при раскопках шумерских гробниц. Книга называется «Призыв к мертвым». Она сделана из человеческой кожи и написана человеческой кровью.
Алиса вздрогнула, а Линда вцепилась в руку Эшли. Но тот и не подумал выключить магнитофон.
— Эта книга имеет способность вызывать к жизни злых духов, которые ходят по лесу вокруг дома. Они мертвые, но никогда не бывают мертвы до конца. Эти духи, вызванные к жизни, хватают живых и обладают ими, — чеканил слова профессор.
Скотти широко улыбнулся и начал выть волком. Алиса зло передернула плечами и бросила ему:
— Заткнись, идиот!
Но Скотти еще сильнее завыл, закатив глаза к потолку. Шейла обняла его за плечи и уткнулась лицом парню в грудь. Скотти нагнулся и щелкнул ручку перемотки. Засвистела пленка, закрутились бобины.
— Да ну его!
— Я хочу послушать, — неожиданно для всех сказала Алиса.
Скотти недоуменно посмотрел на нее.
— Ну ладно, если хочешь слушать эту дрянь, я включу.
Он включил запись на середине. Из динамиков послышался все тот же профессорский голос, но говорил он что-то непонятное, какие-то странные, леденящие душу слова, доносились из динамика. Какой-то страшный, забытый язык зазвучал в этом доме.
Слова звучали мрачно, гортанные звуки, придыхание — ничего этого не было в английском языке.
Скотти недоуменно смотрел на пленку. бобины крутились медленно и неумолимо. И так же неумолимо звучал голос.
— Это, наверное, молитва из этой книги, — догадался Эшли.
— Выключи! — вдруг дико завизжала Алиса, заткнув руками уши. — Выключи! Я не могу этого слышать! — Она вскочила на ноги и принялась бегать по комнате. — Я же сказала, выключи!
Но все как будто онемели от ее крика.
От непонятных слов молитвы-заклинания, записанных на магнитофонной ленте, зашевелилась у дома листва, начала подрагивать земля, зашатались деревья. Из-под истлевших листьев полилось странное свечение. Оно было горячим и холодным одновременно. Ветер срывал, как одежды, листья с земли. Земля дымилась, странный смрад исходил из ее недр.
Дрожащая рука, в останках плоти, поднялась из земли. Пальцы судорожно сокращались. Гигантские кривые ногти казались багровыми. Вихрь закружил у дома. Рухнуло старое высохшее дерево, оно упало на стену дома и выбило большое окно.
Все вскочили и испуганно забегали по гостиной. А магнитофон продолжал работать. Вертелись бобины. Мужской голос продолжал читать молитву-заклинание, мерно, однообразно и жутко.
У Алисы случилась истерика. Она, закрыв ладонями лицо, выбежала из гостиной. В большой комнате остались Скотти и Эшли. Они принялись бранить друг друга.
— Это ты ее довел! — говорил Скотти.
— Да нет, это ты притащил дурацкий магнитофон.
— Да, я его притащил, но я никого не заставлял слушать.
— Что ты, не знаешь, она очень впечатлительная.
— Да какая, к черту, впечатлительная, — сказал Скотти. — Обыкновенная истеричка. Зачем мы ее только взяли с собой. Одни неприятности.
— Ладно, успокойся, назад мы ее отправить не можем.
Эшли подошел к распахнутому, выбитому окну и выбросил кривую сухут ветку на улицу. Потом опустил вторую раму. В комнате стало тихо.
— Слушай, Эшли, она, наверное, психопатка. Ведет себя, как будто ей только три года.
Но в этот момент Эшли словил себя на том, что понял, какое ощущение преследовало его в глубоком мрачном подвале, когда его пальцы прикасались к листам книги. Да, это было ощущение прикосновения к человеческой коже, к такой же коже, как у его подруги или у его приятеля Скотти. И от этого он зябко передернул плечами и огляделся. Ему было не по себе. Какое-то гнетущее настроение охватило парня: полная безысходность. Эшли не знал, что предпринять и чем заняться. Он несколько минут бродил из угла в угол, смотрел на огонь, смотрел на вертящуюся бобину, на хвост магнитной ленты, который шелестел о корпус магнитофона.