— От этой зацепки я отказался уже пару дней назад.
— Вы так говорите, как будто нашли другую, причем лучшую. — В голосе Сангстера сквозил явный интерес. — Я угадал?
— Я эти зацепки нахожу почти каждое утро, — мрачно изрек Грэхем, — а ж вечеру они рассыпаются в прах. Просто я — сыщик-недотепа и с самого начала наломал дров! — Он поджал губы и вздохнул. — А что поделывают правительственные эксперты?
— Насколько мне известно, ничего. Две группы сидят в глуши, в тех местах, которые выбрал Лимингтон. Они уже убедились, что сама эта глухомань, которая должна служить защитой, стала помехой. Они что-то изобретают, разрабатывают, создают, а потом оказывается, что поблизости нет витонов, на которых можно было бы все испытать.
— Дьявол, это я не учел, — признался Грэхем.
— Вы тут ни при чем. Никто из нас об этом не подумал. — Сангстер помрачнел. — Если перевести лаборатории в людные места, витоны их быстро уничтожат. Вот в чем загвоздка. — Сангстер нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Наверное, вы правы, сэр, — согласился Грэхем. — Я снова свяжусь с вами, как только у меня будет что-нибудь стоящее.
— Куда вы теперь? — последовал внезапный вопрос.
— Я туговат на ухо, — сообщил Грэхем. — Вот забавно — совсем ничего не слышу!
— Ну ладно, ладно. — Грэхем ощутил в тоне собеседника разочарование. — Вам лучше знать. Будьте осторожны! — Послышался громкий щелчок — Сангстер повесил трубку.
— Если есть сомнения, — туманно заметил дежурный сержант, — всегда подумай: кто на этом наживается.
Ну и кто же наживается теперь? — осведомился Грэхем.
— Похоронных дел мастера! — Поймав улыбку собеседника, сержант нахмурился. — Не так, что ли?
ГЛАВА 12
Надпись на бронзовой табличке гласила: «Американская корпорация по производству холодильников». Грэхему пришлось минут пять уламывать несговорчивого секретаря, пока тот наконец согласился допустить его к дубовой двери, на которой золотыми буквами сияло имя директора.
На двери значилось: «Турлоу»; обладатель сей фамилии напоминал живую мумию. Похоже, что этот Турлоу весь высох, ведя постоянную погоню за прибылью.
— Ничем не смогу вам помочь, — заявил Турлоу после того, как Грэхем объяснил цель своего прихода. — Голос его шелестел, как древний папирус. — Мы не смогли бы предоставить фургон-рефрижератор даже занзибарскому султану, предложи он нам за него столько драгоценностей, сколько весит машина. С начала войны наш завод выполняет только правительственные заказы, за это время мы не продали ни единого холодильника.
— Это ничего не значит, — возразил Грэхем, не вдаваясь в дискуссию. — Рефрижератор нужен для университета, там его разберут по винтику. Дайте мне список ваших местных клиентов.
— Вот уж дудки! — Костлявой рукой Турлоу потер желтоватую плешь — Когда-нибудь ситуация изменится. Придет и мой час. Каким же идиотом я буду выглядеть, если список моих клиентов попадет к конкурентам!
— Вы что же — хотите меня оскорбить? — угрожающе начал Грэхем.
— Да никого я не оскорбляю, — махнул рукой Турлоу. — — Откуда мне знать, тот ли вы, за кого себя выдаете? Это ваше колечко для меня ровным счетом ничего не значит. А что там написано, без микроскопа все равно не прочитать. Почему ваше начальство не снабдило вас микроскопом? — Он разразился похоронным хихиканьем: — Хе-хе-хе!
Едва сдерживаясь, Грэхем спросил:
— Ну, а если я принесу вам письменное подтверждение, тогда вы дадите мне список?
— Если то, что вы принесете, меня удовлетворит, — Турлоу перестал хихикать и хитро прищурился, — то дам. Только пусть оно будет убедительным. Ни одному ловкому конкуренту не удается выманить у меня список только потому, что торговля сейчас дышит на ладан.
— Да вы не бойтесь, — Грэхем встал. — Все будет написано черным по белому, иначе полиция притянет меня в суд. — Задержавшись у двери, он задал еще один вопрос: — Вы давно изображаете медведя на торговой марке?
— С самого начала. Больше тридцати лет. — Турлоу просиял от гордости. — Для клиентов стоящий медведь ассоциируется с продукцией, которая не знает себе равных, с продукцией, которая, — хоть это только мои слова — везде ценится, как…
— Спасибо, — перебил его Грэхем, не дав закончить хвастливую тираду, и вышел.
Упрямец, с которым он сражался при входе, проводил его до дверей и спросил:
— Ну как, согласился?
— Нет.
— Я так и знал.
— Почему?
Секретарь слегка смутился.
— Не следовало бы вам говорить, но, если честно, у Турлоу зимой снега не выпросишь.
Внимательно взглянув на собеседника, Грэхем хлопнул его по плечу.
— Вам-то чего беспокоиться? Время работает на вас. Как только он сыграет в ящик, вы тут же сядете на его место.
— Если хоть один из нас до этого доживет, — мрачно изрек секретарь.
— А вот это — уже моя забота, — сказал Грэхем. — Привет!
В угловой аптеке оказалась телефонная будка. Перед тем, как в нее войти и повернуться спиной к залу, Грэхем сначала бдительно ощупал взглядом четверых покупателей и троих продавцов.
Он подозревал всех. Предупреждающий голос в мозгу нашептывал: его разыскивают с беспощадной решимостью, неуловимый враг наконец сообразил, чтоисточник сопротивления кроется не столько в кругу ученых, сколько в маленькой группе королей сыска, где он — козырной король.
Витоны компенсировали свое неумение различать людей, которые все для них на одно лицо, как овцы в стаде. Они насильно завербовали других людей и заставили их выбирать из стада особо упрямых особей. Теперь витонам помогают орды прооперированных пособников, своеобразная пятая колонна — безмозглая, беспомощная, безнадежная, но от этого не менее грозная.
Раньше Грэхем был в безопасности, если не считать какого-нибудь бродячего витона, который время от времени докучал ему, читая мысли.
Теперь же ему угрожали витонские наемники — его собственные собратья. Этот новый метод, — натравить брата на брата — таил смертельную угрозу.
Набирая номер, он возблагодарил Бога за то, что в ослепленном мозгу Воля не возник ни его портрет, ни изображение его квартиры. Угасающий, сумбурно мечущийся рассудок лейтенанта беспомощно выдал сведения о штаб-квартире разведки, и тогда алчные хищники презрительно бросили его на берегу, спеша устроить кровавую резню.
У Грэхема никогда не повернется язык сказать крепышу-полицейскому, что он и только он навел врага на Лимингтона и остальных.
— Это Грэхем, — сказал он, услышав щелчок снимаемой трубки.
Послушайте, Грэхем, — донесся из трубки взволнованный голос Сангстера. — Сразу же после вашего недавнего звонка я связался с Вашингтоном. Нас соединили через любительские радиопередатчики. Похоже, радиолюбители — последняя надежная система связи, которая у нас осталась. Вас срочно требуют в Вашингтон. Так что поторапливайтесь.
— А зачем, сэр, — вы не в курсе?
— Нет. Я только знаю, что вам надлежит безотлагательно явиться к Кейтли. В Бэттери Пари вас ожидает захваченный стратоплан азиатов.
— Что за странная мысль воспользоваться азиатской машиной! Наши истребители не дадут нам пролететь и пяти минут!
— Боюсь, Грэхем, что вы неверно оцениваете истинное положение вещей. Все наши истребители прикованы к земле, исключение делается для случайных, причем очень рискованных вылетов. Угрожай им только азиаты, они бы уже давно очистили от них небо. Но ведь есть еще витоны, а это большая разница. Когда витон может в любой момент наброситься на пилота и вынудить его посадить самолет на вражеской территории — то мы просто не можем себе позволить терять людей и машины. В небе хозяйничают азиаты. И это может решить исход войны. Так что летите на азиатском трофее, так будет спокойнее.
— Я мигом обернусь. — Наблюдая через плексигласовую панель кабины за торговым залом, он приблизил губы к микрофону и торопливо продолжал: — Я звоню, чтобы попросить вас достать мне список местных клиентов Холодильной корпорации. Возможно, вам придется схлестнуться со сморщенным болваном по имени Турлоу. Чем круче вы с ним обойдетесь, тем лучше. Ему давно пора прижать хвост. Еще я попросил бы вас связаться с Гарриманом из Смитсоновского института. Пусть он обратится к кому-нибудь из уцелевших астрономов и выяснит, не смогут ли они найти хоть какую-то связь между витонами и Большой Медведицей.