— Послушайте, — не выдержал наконец Стив, взял со стола трубку, описал в воздухе кривую и сунул ее в верхний карман куртки мундштуком вниз, — я вообще не могу понять, что творится на свете? Чем занимаются в этом «Клубе убийств»? Ловят преступников или просто языком болтают? Ну ладно, Майлз, — вспышка возмущения сменилась у Стива легкой укоризной, — ладно, не вставай в позу. Я просто хочу кое-что себе уяснить. Сколько времени понадобится этой мисс, чтобы привести библиотеку в порядок? Неделя?
Майлз усмехнулся:
— Чтобы по всем правилам классифицировать книги, Стив, со всеми ссылками на прежние издания, ей понадобится два-три месяца.
Даже Марион в удивлении взглянула на брата.
— Ну что ж, — буркнул Стив, с минуту помолчав, — Майлз всегда все делает по-своему. Надо — значит надо. Теперь о другом. Я не смогу сегодня вернуться вместе с вами в Грейвуд…
— Не сможешь сегодня вернуться? — воскликнула Марион.
— Дорогая, — постарался успокоить ее Стив, — я хотел сказать тебе об этом еще в такси… У нас в отделе опять неприятности… Ты всегда так бурно на все реагируешь. К тому же завтра утром я обязательно приеду. — И с некоторым сомнением добавил: — Надеюсь, с вами ничего не случится в компании этой занятной леди?
Воцарилось молчание, которое взорвал веселый смех Марион.
— Стив! Какой ты глупый!
— Я? Вполне вероятно.
— Что может нам сделать Фэй Сетон?
— Я не знаком с этой дамой и ничего не могу сказать. Абсолютно ничего. — Стивен пригладил свои холеные усы. — Только…
— Пей свой чай, Стив, и не будь таким брюзгой. Ее присутствие в доме никому не будет в тягость. Когда Майлз сказал, что наймет библиотекаря, я со страхом представила себе гнома с длинной белой бородой… Я поселю ее в своей комнате, а сама с удовольствием перееду в чудесную комнату на первом этаже, хотя там еще пахнет краской. Я страшно зла на твое идиотское министерство, но не думаю, что эта женщина до смерти напугает нас сегодня ночью в твое отсутствие. Каким поездом ты завтра утром приедешь?
— Поездом девять тридцать. И ни в коем случае одна не передвигай котел в кухне, не трогай без меня, слышишь?
— Я — очень послушная будущая супруга, Стив.
— Очень послушная, — повторил Стивен без упрека, без насмешки, просто констатировал факт. Впав в свою обычную невозмутимость, он переменил тему разговора: — Майлз, сделай милость, возьми меня когда-нибудь с собой на заседание «Клуба убийств»! Чем-то они там все-таки заняты?
— Ужинают.
— Ты хочешь сказать, они вместо соли кладут в солонку яд? А потом радуются, если удастся подсыпать его в тарелку соседа? Ладно, старик, не сердись! Ну, мне надо идти.
— Стив! — Эту интонацию Марион ее брат знал слишком хорошо. — Я забыла тебе кое-что сказать. Извини нас, Майлз.
Они будут судачить о нем, дураку ясно. Майлз не мигая смотрел поверх стола, стараясь не обращать на них внимания. Марион со Стивеном направлялись к выходу. Она оживленно что-то говорила ему, Стивен пожимал плечами и улыбался, надевая шляпу. Майлз выпил полчашки остывшего чая. Устало подумал о том, что выглядит смешным и теряет хорошее настроение. Почему же? Тут же нашел ответ. Потому что в душу закралось сомнение: сумеет ли он в собственном доме владеть собою?
Пробивавшиеся сквозь окна звонки, гудки, глухое постукивание колес и неразборчивое воркование громкоговорителя вернули Майлза на вокзал Ватерлоо. Он сказал себе, что это нелепое сомнение, заставившее сердце сильнее забиться, было глупостью и нелепостью; он повторял это до тех пор, пока сам не рассмеялся. Когда его сестра вернулась, он уже был в прекрасном настроении.
— Прости мою несдержанность, Марион.
— Мой дорогой! — Она остановила его жестом, но испытующе взглянула на него. — Теперь мы одни, Майлз, и расскажи-ка своей сестре все без утайки.
— Но мне нечего рассказывать! Я поговорил с этой девушкой, мне понравились ее манеры, я верю, что ее оболгали…
— Ты не сказал, что тебе кое-что известно о ней?
— Ни слова. Она тоже ни о чем не вспоминала.
— Она тебе представила рекомендации?
— Я их не требовал. Почему ты этим интересуешься?
— Ах, Майлз, Майлз! — Марион покачала головой. — Твое олимпийское спокойствие просто обескураживает, особенно когда ты ничего не хочешь замечать. Ты никого не слушаешь и всем пренебрегаешь! Неужели не видно, что меня волнует твоя судьба?
— А я хочу сказать, что постоянные психоаналитические копания моей сестрицы…