— Не люблю задавать лишних вопросов, — проговорила Барбара, — но я сгораю от любопытства после нашего последнего разговора по телефону. Что за спешка, зачем вам понадобилось ловить Фэй Сетон?
Поезд остановился на следующей станции, и двери раздвинулись.
— Черинг-Кросс! — Проводник добросовестно выполнял свои обязанности. — Поезд до Эдгвора!
Майлз вскочил и опять сел.
— Все идет так, как надо, — успокаивала его Барбара. — Если доктор Фелл сказал, что она направляется к себе домой, значит, ей надо выйти в Кемпден-Тауне. Что может за это время случиться?
— Не знаю, — ответил Майлз и добавил, взяв ее руку в свои ладони: — Видите ли, я вас очень мало знаю, но могу сказать, что с вами мне сейчас легче разговаривать, чем с кем бы то ни было.
— Тем лучше, — сказала Барбара, глядя в пространство.
— Не знаю, как вы провели свой уик-энд, а нам пришлось еще раз вспомнить и о вампирах, и о преступниках, и…
— В самом деле? — Она выдернула пальцы из его рук.
— Да. При этом доктор Фелл утверждает, что вы можете дать ценнейшие сведения. — Он помолчал. — Кто такой Джим Морелл?
Со скрежетом и грохотом поезд несся сквозь тоннель, ворвавшийся в оконную щель ветерок играл прядью волос на лбу Барбары.
— Не надо впутывать его в эту историю, — сказала она, крепко сжимая сумочку. — Он не знает, он никогда ничего не знал о смерти мистера Брука, он…
— Да, но вы можете сказать, кто он?
— Он мой брат. — Барбара облизнула красивые розовые губки, которые, однако, и в сравнение не шли с губами той голубоглазой женщины, что ехала в первом или втором вагоне. Майлз отогнал невольное сравнение, услышав быстрый вопрос Барбары: — А от кого вы о нем слышали?
— От Фэй Сетон.
— Неужели? — удивилась она.
— Позже я обо всем вам расскажу, но сначала надо кое-что выяснить. Где сейчас находится ваш брат?
— Он в Канаде. Три года он был в плену у немцев, и мы считали его погибшим. Его отправили в Канаду лечиться. Джим старше меня, до войны он был очень известным художником.
— И как я понимаю, другом Гарри Брука.
— Да. — Голос Барбары стал мягче и спокойнее, но четче и выразительнее. — Он был другом этого гнусного мерзавца Гарри Брука.
— Стрэнд! — завопил проводник. — Поезд до Эдгвора!
Майлз не особенно прислушивался к его словам, не больше, чем к визгу колес при торможении поезда или к стуку дверей на остановках. Единственное, чего бы он не хотел упустить ни за что на свете, были слова «Кемпден-Таун».
— Я хочу вам кое-что сказать, — проговорил с неохотой, но решительно Майлз, — прежде чем сообщу о случившемся. Слушайте. Я верю в невиновность Фэй Сетон. Мое убеждение не разделяет почти никто: ни моя сестра Марион, ни Стив Куртис, ни профессор Риго, ни даже, кажется, доктор Фелл, хотя я точно не знаю, на чьей он стороне. И поскольку вы были первым человеком, который предостерег меня в отношении нее…
— Я предостерегла вас в отношении нее?
— Да. Разве не так?
— Конечно, не так! — простонала Барбара Морелл.
Она отодвинулась от него, темные своды тоннеля пролетали мимо окон; она сидела в полной растерянности, словно не веря своим ушам.
Майлз интуитивно почувствовал, что сейчас все опять перевернется вверх дном; что дело примет какой-то новый и не лучший оборот. Барбара смотрела на него, приоткрыв рот, и он видел, как она что-то постигает, как светлеют ее серые глаза.
Встретившись с ним взглядом, она слегка улыбнулась и уныло махнула рукой.
— Значит, вы думали, что я?..
— Да. Я был совершенно уверен.
— Послушайте. — Она положила руку ему на плечо и, глядя прямо в глаза, сказала: — Я отнюдь не собиралась предостерегать или настраивать вас против нее. Наоборот. Я подумала, не смогли бы вы ей помочь. Фэй Сетон — человек…
— Я слушаю…
— Фэй Сетон — несчастный человек, которого облили грязью и… совсем затравили, как вы сами видели и слышали. А я только хотела узнать, могла ли она совершить преступление, так как ничего конкретного мне не было известно. Впрочем, ее бы уже осудили, если бы она кого-то убила. Но из рассказа профессора Риго можно было понять, что к убийству она вообще не причастна, и я просто не знала, что делать дальше. — Барбара с досадой пожала плечами. — Вы, наверное, помните, что в ресторане «Белтринг» меня интересовали только подробности убийства. Все, что происходило до того, все эти обвинения в безнравственности и… в смехотворных злодействах, из-за которых крестьяне чуть не забили ее камнями, меня вовсе не занимали. Это была заранее подстроенная западня, до мелочей продуманная низкая интрига, чтобы ее опорочить! — Барбара почти кричала от волнения. — Я это знаю! И могу доказать! У меня есть целая пачка писем, рассказывающих, как с ней обошлись! Ее жизнь стала сущим адом из-за гнусных лживых слухов, которые не только очернили ее в глазах судебных властей, но едва не сломали ей жизнь. Я могла ей помочь. Я могу ей помочь. Но я слишком труслива! Я слишком труслива!!!