— Мама, — снова тихо сказала Ляля.
— Уймись, — выдавила из себя та, не открывая глаз.
— Уймись. Правда, сейчас папаша из туалета выйдут и наведут тебе ясность, — строго сказал Кирилл.
Он уже имел опыт столкновения с папашей Глебовым. Пару месяцев назад, когда все узналось, когда Ляля точно поняла, что она теперь называется красивым словом «гравида», Кирилл со счастья запил, потом пришел домой с дорогим запахом духов и без носков. Папаша Глебов встретил его на лестничной площадке и приложил отеческую руку к челюсти. Товарный вид Кирилла был изрядно испорчен, но мир в семье — восстановлен. Версия стычки с местными хулиганами была принята Лялей как единственно правильная.
— Уймись, — теперь уже почти прошипел Кирилл. — Нам что, с тещей по стаканчику выпить нельзя?
— Но этого не может быть, — проскулила Ляля, обнимая маму за ноги. — Ну пожалуйста, ну скажи, что я дура, — запричитала она. — Скажи, что мне показалось. Иначе мне придется, мне придется… Мне придется кого-то из вас убить…
Кирилл вздрогнул и замер. Глебов спустил в туалете воду и, шумно дернув замочек, вбежал на кухню.
— Что тут опять происходит? — Брезгливо поморщившись, он обошел Кирилла и осторожно поставил Лялю в вертикальное положение. — Почему она опять плачет? — Грозный вопрос относился к зятю. Тот махнул рукой и убежал на свою территорию. Под замок «спальни молодых». Препятствие условное, но все лучше, чем вот так, в открытом бою…
— Они… тут… пили… — всхлипнула Ляля, обнимая отца за шею. — Вчера…
— Дрянь, — констатировал Глебов, осторожно, медленно сглатывая комок, вдруг поднявшийся к самому горлу. — Дрянь — оба. Ничего, дочь. Ничего. Не волнуйся. Я ее в ЛТП упеку.
— Тебе нельзя, — мрачно отозвалась мама. — Тебе нельзя иметь жену с плохими моральными показателями. Алкоголик — не друг партийцу.
— Выйди вон. — Глебов отстранил от себя дочь и слегка подтолкнул ее к двери. — Лучше — на улицу. Когда ты вернешься, здесь будет город-сад. Даю слово. Ну…
«Боже, какая я дура», — вдруг опомнилась, словно проснулась, Ляля. Она же его дразнит. Его, папашу Глебова. Специально. Ищет возможности, поводы, случаи. Кирилл — просто удочка, на которую обязательно должен был клюнуть отец. Мама просто привлекает к себе внимание. Ей плохо. Точно, точно. Она не может смириться с ролью бабушки. Она думает, что ее теперь все забудут и бросят. Бедная мама.
Ляля накинула плащ прямо на ночную рубашку и спустилась вниз по лестнице. В скромное жилище свекрови, которое воняло скипидаром, хлоркой и дегтем.
— Марья Павловна, это я! — Ляля толкнула обычно не запертую дверь и наткнулась на Афину. — Ты? — Лялечка подобрала животик и удивилась, откуда вдруг взялись силы на такую клокочущую злобу. Пять минут назад она тряпкой-промокашкой покидала родительский дом, и вдруг… — Ты? К бабушке Маше? — Полные губы искривились в усмешке.
— Я, — спокойно сказала Афина. — И что?
— А ничего, пошла вон. — Ляля посторонилась и пропустила Афину к двери.
— Даже так? — Старая подруга совсем не обиделась, она будто зажглась изнури и бросила бикфордов шнур прямо к ногам Ляли. — Ну что же, не хотела тебя расстраивать, но… Видишь ли, Кирилл мне по-прежнему дорог… И я не могла не отреагировать на изменения в его поведении. Многие нюансы…
— Не пойму, ты теперь спишь с филологом или с партайгеноссе? — ухмыльнулась Ляля.
— Это мое личное дело. — Афина легко вздохнула и добавила: — А вот Кирилл связался с Жанной. А Жанна — с кружком новой молодежи, которая желает, чтобы все жили по какому-то там закону. И как тебе это? Ты поняла меня, детка? Твой Кирилл снова спит с Жанной.
— Ой, девочки. — Из спальни вынырнула напряженная Марья Павловна, которая, разумеется, подслушивала, но до поры не желала становиться участником тяжелого разговора. — Ой, девочки, ну что же вы стоите-то в дверях. Афиночка, посиди еще. — Вдруг голос из сладкого, приторного, стал скрипучим и строгим. — Раз уж ты, Ляля, знаешь, то давайте вместе разберемся, что нам делать. Как спасать мальчика.
— Я спешу, — сухо бросила Афина. — В конце концов, не я его жена. Не я. Особо подчеркиваю.
— Останься, — одними губами прошептала Ляля. — Останься, Афина, надо…
Ляля покачнулась. Тронула рукой синюю крашеную стену и замерла. В обморок она не упала. Ей нужен ясный и трезвый ум. Только здоровое материнство. А с Жанной Кирилл не спал. Ни тогда, ни сейчас. И в этом было дело. Запретный плод, женская чистота, неприступность, что там еще? А, вот — девственность, невинность… Потеряв возможность открывать новые земли, мужчины нашего времени увлеклись другой, не менее интересной игрой — растлением юных девиц. Кирилл не был исключением, он всегда серьезно относился к спорту, а это спорт — найти и соблазнить девственницу. Надо было подумать об этом раньше. Надо было уложить их с Жанной в коечку, а потом он забыл бы о ней, как забыл об Афине и о многих других…