Они решили идти пешком. Три остановки на троллейбусе, ну, четыре почти — пустяковое расстояние. Лена опять надела свое белое выходное платье, которое ей не шло. Все равно теперь. Даже лучше, что она в этом платье. Не все ее угадают.
Они шли и переговаривались, так, ни о чем. Вот старинный особнячок ремонтируют. Оказалось, когда отбили штукатурку, что у него даже колонны были из дерева, открылась старая почерневшая дранка. А выглядел таким прочным, каменным. Такие и люди бывают. Чаще всего такие и бывают. Когда пересекали Садовое кольцо, Павел указал Лене на свой дом.
— Вон на седьмом этаже окно, а над ним балкон. Там я и жил.
— Я здесь новенькая, все равно бы мы не встретились, — сказала Лена.
Когда проходили мимо церкви на углу улиц Чкалова и Чернышевского, Павел рассказал Лене, что раньше тут было архимандритское кладбище. А потом, когда поравнялись с проходом, выводившим с улицы Чернышевского к ним во двор, Павел рассказал Лене, что там, слева у стены, растут каштаны, не такое уж частое дерево в Москве.
Но вот и «Урал». Хорошо все же идти по так запомнившейся дороге, что и через пять лет она кажется тебе вчерашней. Хорошо, когда гардеробщик, встречающий тебя и твою даму, все тот же, узнает тебя, профессионально, впрочем, позабыв, когда ты тут был в последний раз.
— Здравствуйте, дядя Коля!
— Здравствуйте, здравствуйте… Давненько…
Дядя Коля постарел — это не шутка прожить пять лет при ресторане и еще при баре, который тут же, напротив гардероба. Но золото на фуражке и галуны на рукавах у дяди Коли горят огнем. А бар, как новенький, круглые сиденья не хранят ножевых шрамов, как раньше, обтянуты наново и во что-то яркое, бутылок с заморскими ярлыками за спиной у барменши прибавилось.
— Смотрю, большая польза от Олимпиады для Москвы, — сказал Павел и уверенно повел Лену по лестнице на второй этаж.
В ресторане было пустовато. Летом здесь и раньше было пустовато. Низкие потолки, много стекла, современное сооружение, когда глазам вольно, а дышать нечем. Но тут отличный был повар, мастер рыбных блюд. Павел сказал об этом Лене:
— Тут отличный повар по рыбе. Любите рыбу?
Она кивнула.
Он повел ее, гордясь ею, по узкому проходу, к тому самому столику в глубине зала и в углу, где было поменьше все же солнца и где он и раньше любил сидеть. Столик, к счастью, был не занят.
Они сели, и к ним сразу подошла официантка. Наверное, узнала его? Нет, едва взглянула. Впрочем, у официанток, как и у продавцов, профессионально отсутствует память на лица. Зато у них профессионально присутствует нюх на клиента. Павел тоже не узнал эту пожилую женщину, непомерно раздавшуюся, с усталыми, в прошлом бедовыми глазами. Она добро поглядела на Лену, на ее собственноручного шитья платье, в ее лицо без малейшего грима, она долго читала Лену, чего-то не умея понять. Павла же прочла, лишь глянула.
— Не перед загсом ли к нам зашли, милые? — спросила благожелательно официантка.
— Почти, — ответила Лена невозмутимо.
— Повезло вам, товарищ, — сказала официантка Павлу. — Где-то я вас встречала. Захаживали к нам?
— В первый раз.
— Нет, а вы бывалый. Как будем обедать, с размахом?
— Разумеется.
— Павел Сергеевич, только мне ни грамма, — сказала Лена.
— Выходит, я ошиблась, — удивилась официантка. — Деловая встреча? А вы-то выпьете, молодой человек?
— Немного водочки. И, знаете, несите все по своему усмотрению. Рыбное что-нибудь. Повар все тот же?
— Все тот же. Говорила, что вы тут у нас бывали.
— Бывал, бывал.
— Далеко, видно, от нас отъезжали?
— Далеко.
— Я и смотрю. — Она отошла от стола, покачиваясь на тяжелых, уставших ногах.
— Умный народ — эти официантки, старые официантки, — сказал Павел. Разбираются в людях. Заметили, Лена, как она вас изучала? Вы для нее новинка.
— Все старые женщины, мне кажется, умны, — сказала Лена. — У нас такие есть в больнице старушки, что только взглянет на больного — и все про него уже знает. Даже — жилец или нет. А никакой не доктор, обыкновенная сестра. Вы не стали там работать, Павел, вы уволились?
— Уволился.
— Я рада за вас. Совсем от них отделались?
— Нет. Вернее сказать, я-то от них отделался, а они от меня — нет.
— Тетрадь? Это она вам велит?
— И тетрадь, и я сам. Есть вопросы, Лена, есть вопросы. Я эти вопросы пять лет копил.