Змееуст с благодарностью принял сверток, настороженно рассматривая змееловку.
- Атхен, - произнёс он по-английски. – Как ты себя чувствуешь? Всё хорошо?
- Да, сэр, не беспокойтесь, - улыбка ведьмы всё еще казалась грустной, и зельевар хотел расспросить девушку, но тут вмешался Фёлстаг.
- Атхен, пройдем к дому льда обедать. Пойдём, Смигард, тебе нужно поесть перед дорогой.
Девушка с непониманием посмотрела на мага, и тот крепко приобнял её за плечи и негромко объяснил, касаясь подбородком кудрей ведьмы:
- Мне нужны некоторые растения и прочие богатства Муспельхейма. И для повторного зелья, и для твоих волос. Но огненные турсы непредсказуемые, буйные в гневе и жестокие. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, среди инеистых исполинов. Мне так будет спокойнее.
- Как скажете, сэр, - вздохнула девушка, смотря перед собой, и зельевар не нашел ничего лучше, чем осторожно повести пальцами по скуле ведьмы, плавно разворачивая ее лицо к себе и, глядя ей в глаза, тихо произнести.
- У меня есть имя, Атхен. И я очень не хочу, чтобы ты его забывала.
***
После обеда люди вернулись в свою избу. Слизерин проводил немногочисленные сборы, бросая на девушку тяжелые взгляды, а змееловка игнорировала желание мужчины поговорить и осматривала жилище, прежде воспринимаемое ею только на ощупь.
- Ваш страж, сэр…
- Салазар.
- Ваш страж, Салазар, - водя рукой по густой мягкой шерсти яка, исправилась ведьма. – Вы берете его с собой?
- Да, там он немного отогреется… Атхен.
Колдун стоял у двери. Черная зачарованная мантия, серые искрящиеся во всполохах костра перчатки, высокие серые с черными разводами сапоги – судя по материалам, а это была выделанная шкура гигантского альвового дракона свеев, Слизерин не особо надеялся на радушный прием в Муспельхейме. Девушка встала и подошла к мужчине с немного грустной улыбкой. Каждый раз, когда она смотрела на своего учителя, она вспоминала оледенелое крошечное сердце, брошенное на дне морозного озера, и сожаление затапливало её.
Она не понимала, как можно согласиться расстаться с собственным сердцем и уж тем более не представляла причин для такого решения, а спросить не хватало духу.