Он сверкнул белой улыбкой на его темном лице.
— Не похоже на тебя, чтобы ты упускала что-то столь очевидное, Анита.
— Это был тяжелый год. — Я пыталась сказать это шутя, но не вышло.
— Я сожалею о Домино.
Я поняла, что он встречал Домино, по крайней мере, один раз.
— Спасибо — сказала я. Я не знала, что еще сказать, поэтому сделала вид, что очень заинтересовалась загрузкой чемодана с одеждой в багажник внедорожника. Он понял намек и не стал ничего больше говорить. Правила для парней означали, что если я не говорю сама, он не будет напирать. Иногда кодекс парней был именно тем, что я хотела.
Никки положил свою сумку с оружием рядом с моим чемоданом и начал ее открывать. Брэм двинулся так, чтобы закрыть его от случайных зрителей. Родина и Ру поняли намек и помогли скрыть, что Никки достал пистолет и ремень с кобурой. Все трое продолжали осматривать пустую парковку, пока Никки вооружался. Мика двинулся за стену из людей и позволил им спрятать его, чтобы открыть свой собственный кейс и достать пистолет. У него была внутренняя брючная кобура, потому что его рубашка была не такой свободной, как у Бернардо, или с узором, как у Никки. Юридически мы могли бы вооружиться на виду у всего аэропорта, но только потому, что это законно, не означает, что люди не нервничают при виде оружия, и было просто вежливо относиться к этому осторожно.
Все, кроме Натаниэля, надели хотя бы один пистолет. Все, кроме Мики и Брэма, добавили ножи. Да, это имело значение для меня. У пистолетов могли закончиться патроны, но острый клинок был всегда готов.
Когда все вооружились, мы заперли кейсы и сложили их в багажник, и могли, наконец, сесть в машину и уехать, кроме того, что я уже была готова поговорить с новыми членами нашей веселой компашки.
— Что за притворство кем-то или чем-то другим?
Родина и Ру посмотрели сначала друг на друга, а затем на меня.
— Мы провели большую часть последней тысячи лет в качестве шпионов. Просто на автомате играли свою роль, — сказала Родина.
— В этой поездке это не прокатит. Вы телохранители, точка. Не переусердствуйте.
— Как мы можем объяснить, что мы похожи на подростков, но ты достаточно доверяешь нам, чтобы охранять свою спину?
— Мы могли бы сказать правду — предложил Никки.
— Нет — сказала Родина.
— Нет — сказал Ру.
— Почему бы нет? — спросила я.
— Если ты хочешь сказать людям, что мы старше, чем мы выглядим, это нормально, но мы всю жизнь жили в уловках, Анита. Мы не готовы быть полностью открытыми с незнакомцами. — Она была настолько серьезна, насколько я ее еще не видела, с тех пор как она приехала в Америку.
— Что ты думаешь, Ру? — спросила я.
— Используй имена из наших паспортов, и мы будем твоими телохранителями. — Он был так же серьезен, как и его сестра.
— Это так неудобно для вас двоих быть телохранителями? — Спросил Мика.
— Если вы позволите нам быть частью вашей группы, и мы не будем явно охранять вас, тогда если на нас нападут, то просто увидят, что мы не высокие, молодые и, возможно, неопытные. Это даст нам преимущество в несколько минут, пока они недооценивают нас с Ру.
— Таким образом, все «давайте притворимся докторами» не было просто раздражающим и неприятным? — сказала я.
— Мы не притворялись про доктора — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— В одном городе мы были очень долго — сказала Родина.
— У нас обоих есть несколько академических степеней — добавил Ру.
— В самом деле?
Они оба кивнули.
— Это действительно история и литература? — спросила я.
Они снова кивнули.
— Ты действительно была куратором древностей?
— Да.
— В каком музее? — Спросил Мика.
— Коллекция совета вампиров.
Мы все посмотрели на Родину.
— Я не знала, что у них есть музей — сказала я.
— Не формально, но вампиры собирают вещи. Мы храним сувениры, чтобы напоминать нам о жизни, которую мы имели или могли иметь, или даже сувениры, как это делают современные серийные убийцы.
— Ты сказала мы, но ты не вампир, — сказал Бернардо.
Она дала ему полный вес этих черных глаз. — Не так, как ты имеешь в виду, но и Анита тоже.
— Она человек, и ты тоже.
— Ты — маршал, которого другие офицеры назвали голодом или жаждой. — Это был не совсем вопрос, но он ответил кивком.
— И ты действительно веришь, что Анита, которую маршалы назвали Войной, является человеком?
— Да — сказал он.
— Полностью человек? — Родина задала вопрос, повышая голос.
— Я не совсем уверен, что это значит, — сказал Бернардо.
Она улыбнулась, и на ее лице, наконец, появилось то дразнящее, почти жестокое выражение, которое было для нее обычным.
— Это либо дипломатический ответ, либо ты и вправду не знаешь.
— Он пахнет правдой — сказал Ру.
Они посмотрели на меня одновременно, и это была нервная привычка, от которой я их почти отучила, этим они меня нервировали и беспокоили, и мне это не нравилось. Но иногда они ничего не могли с собой поделать — привычка была слишком укоренившейся.
— Приносим извинения за неудобства — сказала Родина.
— Но мы должны найти свое место среди вас — сказал Ру, заканчивая мысль своей сестры.
Я посмотрела на них двоих. — Думаю, ваша жизнь сильно изменилась, когда вы переехали к нам в Америку.
— Если ты хочешь, чтобы мы вели себя так же, как Никки и Брэм, то когда на нас нападут, и попытаются первыми вывести нас четверых из строя — сказала Родина.
— Но если ты позволишь нам замаскироваться, — сказал Ру, — то некоторое время на нас не обратят внимание и мы сможем спасти вас троих.
— Вы близнецы, не так ли? — сказал Бернардо.
Они повернулись к нему в унисон, как будто ими управлял один разум.
— Нет, мы не близнецы — сказал Ру.
— До Ирландии мы были тройняшками — сказала Родина.
— У нас был брат, — сказал Ру.
— Что случилось с твоим братом? — спросил Бернардо.
— Он умер — ответила Родина.
— Он пожертвовал собой, чтобы спасти Аниту — сказал Ру.
— Ему выстрелили в грудь из дробовика — сказала я.
— Родриго спас Аниту и меня — сказал Натаниэль.
Бернардо посмотрел на него, на меня, а затем на то, что осталось от тройни. — Итак, вы потеряли своего брата, своего третьего.
Они кивнули.
— Это тяжело.
— Да — сказала Родина.
— Мы скучаем по нему — сказал Ру, а потом посмотрел на меня. — Мне жаль, что тебе плохо, Анита, но горе от смерти Роуэн снижает мою способность чувствовать твою боль.
Я почти спросила, кто такой Роуэн, но Родина сказала: — Розмари, Роуэн и Рут Эрвин были нашими именами.
Они не хотели использовать настоящее имя Родриго так же, как и свои. Он был мертв, и они все еще хотели помочь ему скрыть свою личность. Это был уровень маскировки, который я никогда не пойму, но мне и не нужно было его понимать.
— Нам понадобится прикрытие, которое имеет больше смысла, чем то, что вы рассказали Бернардо в аэропорту — сказала я.
Родина улыбнулась мне, и Ру повторил ее улыбку.
— Спасибо, наша королева.
— Не называйте меня так в этой поездке. Вся маскировка полетит к черту.
— Как пожелает наша королева, — сказал Ру. На секунду я подумала, что он шутит, но только на секунду.
19
Внедорожник выглядел большим, пока мы все не попытались в него уместиться. Никки ехал рядом с водителем, потому что его плечи были слишком широкие для нас вместе с ним на заднем сиденье, хотя, если подумать, мы были в среднем ряду сидений, поскольку нам пришлось раскладывать два дополнительных места прямо перед багажником. Разве они не были задним сиденьем? Родина и Натаниэль теснились на них. Мика был зажат между мной и Ру. Брэму, каким то образом удалось сложить свои шесть футов между мной и дверью. Каждый был в паре с телохранителем и на случай нападения мы были прикрыты.