— Мы бы никогда не угрожали нашей темной королеве.
— Я даже не уверена, что мы способны угрожать Аните — сказала Родина.
Я оглянулся на нее. — Что это значит, Родина?
— Мы должны заботиться о тебе. Мы вынуждены чувствовать твои эмоции больше, чем свои собственные. Если ты несчастна, это почти физическая боль, пока ты снова не станешь счастлива.
— Ты боль в заднице большую часть времени, и это делает меня несчастной.
— Я сказала тебе, Анита, мне нравится быть болью в заднице. Мне даже нравится боль, когда ты иногда недовольна мной.
— Почему? — Спросил Мика, глядя на нее.
— Я думаю, это помогает мне оплакивать нашего брата. Мне нужна печаль, может быть, даже боль, чтобы я могла его оплакивать.
— Я не наслаждаюсь болью — сказал Ру.
— Я бы получила полную привязанность тебя как покорного и Родину как доминанта — сказала я.
— Ты не должна осуждать людей, которым нравятся подобные вещи, Анита. Так большинство из нас не переносят подобные предпочтения, как у Натаниэля и Никки. Ты этого не делаешь.
— Мы не говорим о наших странных предпочтениях в этом автомобиле — сказала я.
— М-р Конь-в-Яблоках теперь не знает твои предпочтения? — спросил Ру.
— Что это должно означать? — спросила я.
— Вы оба предпочитаете красивых любовников, ты полиамурна, и он заявил, что тоже не моногамен. Почему вы не исследовали возможности друг друга? Поскольку вы работаете вместе, быть любовниками было бы практично; это поможет тебе кормить ardeur на работе маршала.
Я изучала его лицо, потому что он был таким серьезным.
— Не могу спорить с твоими рассуждениями, но я не настолько практична.
— Я бы сказал, что ты одна из самых беспощадных и практичных личностей, которых я когда-либо встречал — сказал Ру.
— Я должна поблагодарить или извиниться?
— Ни то, ни другое. Я твоя невеста; ты не должна мне ничего объяснять.
— Ты так говоришь, но, похоже, не имеешь это в виду — сказал Мика.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, мой король.
— Ты говоришь, что Анита тебе ничего не должна, но ты хочешь от нее чего-то и хочешь, чтобы она тебе это дала.
— Что я хочу от нашей новой королевы?
— Принадлежать, — сказал Мика, глядя в лицо Ру с расстояния в несколько дюймов.
— Мы принадлежим Арлекину — сказала Родина.
— Но Арлекин принадлежит Жан-Клоду и Аните.
— Да, это значит, что и мы тоже — сказал Ру.
— Нет, — сказала Родина, — мы принадлежим друг другу, маленький брат. — Она была злая; гнев от ее слов начал растекаться по всей машине.
— Если ты потеряешь контроль и поднимешь зверей Аниты, я разозлюсь на тебя — сказал Никки.
— Я не хочу поднимать ее зверей.
— Тогда держи себя в руках.
— Что случилось, Род… Морган? — Спросил Натаниэль.
— Наш Нимир-Радж прав; мы хотим принадлежать, действительно принадлежать. Мы потерялись без нашего брата. Он был моей правой рукой, а Ру — моей левой. Я чувствую себя ампутированной от человека, с которым я была, от той жизни, о которой я думала, что мы жили. Я бы отдала все, чтобы Роуэн был здесь, в этой машине, защищал вас всех. Я скучаю по его улыбке, тому злому озорству в его глазах.
— Ты оплакиваешь того, кого я убила бы за то, что он сделал с Домино.
— Мы думаем, что именно поэтому он пожертвовал собой в бою в Уиклоу — сказал Ру.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Он был твоей невестой. Мы можем чувствовать то, что чувствуешь ты большую часть времени. Мы все знали, что ты хотела убить его, когда у тебя будет шанс. Мы все чувствовали твою ненависть и отвращение к тому, что он сделал с тигром.
— Он знал, что ты никогда не позволишь ему покинуть Ирландию живым. Мы все это знали — сказала Родина.
— Я не буду извиняться за желание отомстить за Домино.
— Мы не просим тебя об этом; мы бы никогда не попросили тебя об этом — сказала она.
— Тогда что ты просишь? — сказал Мика спокойным голосом.
— Дайте оплакать нашего брата и перестаньте ненавидеть нас за это.
— Я не ненавижу тебя за то, что ты оплакиваешь своего брата — сказала я. — Я немного ненавижу тебя, потому что ты напоминаешь мне его, и нет, я не могу простить то, что он сделал со мной и Домино.
— Он мертв, Анита. Он отдал свою жизнь, чтобы спасти твою. И поскольку это так, то месть свершилась, — сказала она.
Я обняла Мику и увидела, Родину сидящую рядом с Натаниэлем.
— Нет, это не месть. Месть вонзила бы меч в его легкие и сердце точно так же, как он сделал это с Домино. Месть убила бы его сама! — Я почувствовала первые шевеления моих зверей. Это заставило меня начать делать дыхательные упражнения. Я должна иметь больше контроля, чем сейчас, я должна, или звери внутри меня поднимутся на приманку моего гнева и попытаться разорвать меня на части.
Натаниэль потянулся ко мне, и я двинулась в объятиях Мики, чтобы взять его за руку. Если бы Родриго не пожертвовал собой, Натаниэль мог бы умереть в Ирландии. Я ненавидела то, что один и тот же человек сделал что-то такое злое и что-то такое хорошее. Это смешалось в моей голове и моем сердце. В тот момент, когда Натаниэль коснулся меня, я почувствовала себя спокойнее; гнев все еще был там, но теперь стал притихать. Я была рада прикоснуться к моим мужчинам, рада, что поехала с ними в наш первый отпуск вместе к океану, раскинутому по обе стороны дороги, как какая-то невероятно красивая открытка. Я была счастлива в этом моменте, очень счастлива, но я все еще сожалела, что не убила Родриго сама. Делало ли это меня сумасшедшей, социопатом, психичкой? Может быть? Но это все еще было то, что я чувствовала, и одна вещь, которую я узнала в терапии, это что ты должен осознать и принять свои чувства, абсолютно все. Не нужно пытаться справиться с ними, но необходимо признать их. Чувства, спрятанные внутри, всегда найдут путь наружу. Ты можешь выпустить их сам и иметь хоть какой-то контроль, или можешь спрятать их в самую темную часть своего сознания и дать новую пищу для своих внутренних демонов, которые потом обрушатся на тебя. Я действительно старалась не подкармливать их больше.
Я сказала вслух правду, голосом, настолько напряженным и осторожным, что он почти не был похож на мой.
— Я ненавижу, что обязана жизнью Натаниэля тому же человеку, который убил Домино. Ненавижу, что все, что я вижу, когда смотрю на вас двоих, это он. Ненавижу, что до сих пор переживаю, что чуть не потеряла Натаниэля в Ирландии. Я ненавижу то, что я не могу отпустить все это и просто двигаться вперед. Это заставляет меня чувствовать себя слабой и глупой.
— Ты не слабая и не глупая, — сказал Мика, целуя меня в щеку, а я впивалась взглядом в Родину.
— Я отвечу на твою откровенность своей собственной, потому что Ру и я не слышали так много правды на протяжении веков. Это очень освежает — сказала она, но слово «освежает» кусалось, словно гневное эхо, как будто я была не единственной, кто сдерживал своих внутренних демонов.
— Сестра — начал Ру, но она махнула, что бы он молчал, и он позволил это.
— Я хочу ненавидеть тебя за то, что ты сделала с нами тремя. Я обвиняю тебя в смерти моего брата и хочу ненавидеть тебя за это тоже. Я хочу ненавидеть тебя, Анита Блейк, но я не могу. Твоя магия мешает этому. Вместо того чтобы ненавидеть тебя, я вынуждена заботиться о твоих чувствах. Когда ты несчастна, это причиняет мне физическую боль, особенно если это связано со мной и Ру. Ты связала нас с собой на вечность, или пока мы не умрем, спасая тебя, или пока тебе не захочется убить нас просто по прихоти.