Несмотря на легкую дезориентацию Цессара уверенно пересекла комнату и грациозно присела в кресло, снежным шлейфом разметав по ковру полы своего ночного платья. Шайсу поднял на неё взгляд. Он сидел на диване напротив, в окружении кипы толстых книг. Рядом на столике лежала ещё пара талмудов, и у самого его края сиротливо примостилась объемная глиняная кружка. Цесс с любопытством притянула её к себе, но тут же разочарованно вернула на место, обнаружив обычный травяной чай.
– Увы, но твоя прислуга не дала бы мне пронести что-то покрепче, – с улыбкой прокомментировал Шайсу, догадываясь, что его жена надеялась там найти.
Змей не любил шумных вечеров и больших компаний. Должно быть, сказывалась несчастливая юность светских приемов, где он чувствовал себя лишним среди других во всем превосходящих его принцев. А может, в короле говорила его романтичная натура, предпочитающая тихий вечерок за занятной книжкой, развязному времяпрепровождению среди подвыпивших людей.
Как бы то ни было, Шайсу сейчас сидел здесь и перебирал собрания набросков известных архитекторов. Он нашел несколько интересных вещей, которыми хотел поделиться. Цессару это не могло не радовать, она была заинтересована в таких вещах не меньше него, если не больше. Змея уже какой день подыскивала варианты оформления залов, ища вдохновения для собственных работ. У неё уже была пара идей, но она хотела удостовериться в их совершенности, прежде чем передавать эскизы ремесленникам.
По правде говоря, Шайсу не испытывал особого трепета перед мировой архитектурой, да, он мог поизучать её для общего развития, но на самом деле ему просто нравилось смотреть, как меняется Цессара, увлекаясь работой.
Она становилась такой собранной и сосредоточенной, когда чертила макет решительными, резкими линиями, то и дело сверяясь с исходником. Или пролистывала страницы в поисках нужных абзацев, да так уверенно, словно заранее знала, что где находится. Её работа была внимательной и кропотливой. Все детали от планировки до сочетания цветов должны были быть тщательно проработаны, и множество клочков бумаги могло улететь в корзину, прежде чем королева полностью удовлетворялась результатом.
Цессаре шла подобная строгость. Эта черта придавала внушительности её и без того аристократическому образу. А ведь именно это Шайсу в ней и привлекло. Змея весьма выделялась среди своих сестер из других серпентариев. Конечно, иные королевы имели не меньше достоинства и знали, как грамотно расположить к себе общество, не потеряв личных границ. В эрудиции они тоже не уступали, могли без проблем поддержать беседу, имея увлечения, связанные с наукой или искусством.
Но в Цессаре чувствовалось что-то особенное. В её осанке, походке, движениях рук, в её элегантных нарядах и украшениях. Было в её манерах что-то поистине королевское, но не горделиво превозвышенное, а лёгкое, непринужденное и располагающее. Словно позволение соприкоснуться с чем-то прекрасным. Шайсу считал невероятным везением то, что его чувства к этой удивительной женщине оказались взаимными.
Змей в этом не сомневался. В свои прошлые визиты, ещё тогда много лет назад, он успел понять, как Цесс относится к мужчинам. Это было ещё одно её отличие от прочих королев. Она не питала наивных иллюзий по поводу своих ухажеров. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что заносчивые юнцы склонны видеть в девушках скорее спортивный интерес, чем равноценных партнеров, и Цессара не считала себя обязанной платить за такое отношение иной монетой.
Конечно, по молодости принцессе часто кружило голову от романтических страстей, но мать быстро помогла ей осознать, что то – лишь несерьёзные любовные помешательства, не имеющие ничего общего с настоящими чувствами. Камелия также позаботилась о том, чтобы дочь не стремилась соответствовать рамкам идеальной жены и хозяюшки, и не делала мужчин и замужество смыслом своей жизни. Поэтому со временем девушку начали беспокоить куда более важные вопросы детства и материнства, от которых зависела судьба всего серпентария: потомство должно было быть здоровым и сильным, чтобы обеспечивать город добытой едой и защищать своих менее крепких собратьев от возможных опасностей.
Так что всё, что не касалось наследственности, в избранниках Цессару мало волновало. Но на сватовских приемах она была мила и приветлива со всеми кандидатами. Змея поддерживала комфортные беседы, вставляя простые шутки между строк и вовремя отвешивая комплименты на чьё-то очередное хвастовство. С приема королевы никто не должен был уйти обиженным, но вслушиваться при этом в пустую болтовню, она считала совсем не обязательным.