Остаток пути прошёл спокойно. Они пересекли туннель и свернули в следующий переход. Его середина была ярко освещена, а вдоль стены будто открылось окно, ведущее в зал перед гнездовьем. Женщины с опаской осмотрели разлом. Внутри часть пространства искривилась, образуя спиралевидную сужающуюся трубу. Зрелище было странное и такое же сложно воспринимаемое, как зигзагообразный коридор, из которого они вышли в начале своего пути.
Похоже, в преддверии гнездовья во время землетрясения никого не оказалось. Все успели уйти. Женщины облегчённо выдохнули, когда поняли, что никто не пострадал. Вот только Диит что-то не давало покоя в этой картине. Она поделилась своими сомнениями с Цессарой, и та ещё раз уже тщательнее осмотрела искривлённое помещение. Вдруг её взгляд зацепился за дальнюю часть спирали. Очень странная текстура проглядывалась в ней. Бежевая, с крупными искрящимися прожилками. Цессара с ужасом поняла, что смотрит на яйцо. Диит ахнула.
– Почему его оставили здесь?
– Может, такое состояние ему ничем не грозит? – предположила Цессара, сама себе не веря.
– Возможно, это как с твоей рукой? Стоит его вытащить, и оно придёт в норму? – с надеждой предположила ящерица.
– Я не знаю, – честно призналась змея.
Тут она вспомнила, что в прошлой временной линии богиня отговаривала её забирать яйцо. Может, Диит права? Стала бы богиня оставлять его, если бы ему грозила опасность? Вряд ли. Но мысль о том, что яйцо всё это время будет просто лежать здесь, королеве не нравилась. А вдруг ремонт мира пройдёт не по плану, и с ребенком всё же что-то случится?
– Я хочу его вытащить, – Цессара обречённо повернулась к ящерице.
Та нахмурились. Она не могла позволить королеве лезть в эту спираль. Кто знает, что произойдёт с человеком, попавшим туда? Но оставлять яйцо в ней было нельзя. Диит казалось это аморальным. Как вообще можно было оставить его тут? По шее надо надавать тем, кто его забыл!
– Я займусь этим, – решительно сообщила служанка, – жди здесь, это может быть опасно.
Она прошла через окно и прокралась по безопасной области к искажению. Было очень страшно, но Диит пересилила себя и коснулась спирали. И ничего не почувствовала. Рука прошла сквозь неё и ощущалась крайне странно. Ящерица не могла этого описать. Боясь, что иначе передумает, женщина шагнула вперёд и полностью утонула в аномалии.
Самым сложным было понять, что она видит и по какому принципу двигается. Поначалу это напоминало форменное безумие. Всё такое обрывочное и вытянутое. То, что было далеко, оказывалось прямо перед носом и наоборот. Некоторые вещи стали слишком мягкими и скользкими. То, что было лёгким, сейчас вообще не сдвигалось с места. Диит почувствовала нарастающую панику и постаралась не двигаться. Как ни странно, она всё ещё могла дышать, а её сердце всё ещё билось, хоть и казалось, что его разделили надвое и переместили в разные части тела.
Успокоившись, ящерица продолжила движение, но уже медленнее. Насколько это было возможно в таких условиях. Со временем она начала различать принципы, по которым работало искривлённое пространство. Ей даже удалось найти яйцо в бесконечной мешанине предметов и как-то прокатить его за собой. Наконец, она вывалилась из спирали в нормальную область и растянулась на полу, раскинув руки. Приятно было снова чувствовать себя пропорциональной. Диит хихикнула своим мыслям. Ей даже понравилось, но повторять подобное она точно бы не стала.
Яйцо оказалось где-то под боком. Приподнявшись, женщина сгребла его в охапку. Она только сейчас ощутила его бархатистость и обволакивающее тепло. Приятное ощущение.
Цессара встретила её с открытым ртом.
– Я видела, как ты там перемещаешься! Это было так! Так... – воскликнула она и не нашла слов.
Диит широко улыбнулась, протягивая трофей. Цессара аккуратно опустила его на землю и обняла подругу. Не ожидавшая этого ящерица сначала стушевались, но потом радостно приняла объятья.
Дальше они шли, не смолкая. Диит эмоционально делилась впечатлениями и ощущениями от вылазки в аномалию. За разговором женщины не заметили, как дорога вывела их на лестницу, которой вообще-то по пути быть было не должно. Цессара опомнилась только когда поднялась по первым ступенькам.