Лида, как сомнамбула, вышла из здания и, дойдя до первой попавшейся на глаза лавке, рухнула на неё. Она невидящими глазами смотрела на бумагу, которую держала в руках. Слёзы ручьями текли из глаз. Она не вытирала их, а позволила свободно стекать по щекам.
«Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё, - набатом звучало в её голове. – Больше мы не муж и жена. Теперь мы чужие друг для друга. Совершенно чужие».
Лида всхлипнула и дрожащими руками засунула свидетельство о разводе в сумку.
Женщина хотела быть сильной. Хотела, но не смогла. Она и раньше никогда не была сильной, всегда уступала, стараясь сгладить углы и шероховатости недопонимания, первая шла на примирение. Она любила и... просто любила...
Лида вспомнила, как нагло держался Дмитрий на последнем заседании, как одним из аргументов приводил её фригидность и не желание экспериментировать в постели. А она только краснела. Стыд-то какой! У неё язык не поворачивался начать обсуждать их сексуальную жизнь при свидетелях. Да и что она могла рассказать? Что Дима сам особо не старался? Что предпочитал отвернуться к стенке, вместо страстных объятий перед сном? Что перестал её целовать? Что постоянно молчал? Что… Да, пожалуй, у неё было о чём рассказать… Но надо ли было это делать при посторонних? Зачем прилюдно стирать своё грязное бельё?
И если она больше молчала и лишь огрызалась на едкие замечания Дмитрия, то сам мужчина не стеснялся в выражениях. Расписывая свои мучения с такой неблагодарной женщиной.
Позже Лида поняла почему, теперь уже, бывший муж так вёл себя. Он давно считал её чужой. Давно вычеркнул её из своей жизни. А она ещё не смогла перестроиться. Она погрязла в самобичевании, самоедстве и самоистязании. Она не считала его чужим. Разве можно считать чужим отца своего ребёнка? Пусть мужем он и перестал ей быть, но Саша всё равно остался сыном Дмитрия. Нет. Саша остался их общим сыном.
Женщина вздрогнула.
«Надо выбираться из трясины, в которой я нахожусь», - уговаривала она себя.
Надо то надо… Да, вот, только как…
Она поднялась с лавки и направилась в кондитерскую.
«Куплю торт. Отмечу начало новой жизни», - решила для себя женщина.
Вот только праздник превратился в праздник жалости.
Лида давилась тортом, ревела и проклинала Дмитрия, который когда-то обещал, что всю жизнь будет любить её одну.
«Влюблённые… Счастливые… Бесшабашные… - Лида вытирала мокрые слёзы тыльной стороной ладони. - Когда-то и мы были такими… Когда-то…»
Невыполненные обещания... Самое страшное наказание для человека, которому они были даны. Ведь время идёт, и кто-то с надеждой ждёт, когда они исполнятся... Жизнь превращается в зал ожидания...
Обещания... Обещания... Обещания...
«Я буду всю жизнь любить тебя одну», - повторила про себя Лида, а потом закричала:
- Будь ты проклят! Ты и твои обещания!
Глава 20.
Женщины существа непостоянные, эмоциональные. Они сами зачастую не знают, чего хотят. Сколько мужских сердец разбилось от их ветрености и кокетства.
Вот и Дима столкнулся с упрямством своей возлюбленной...
Прошёл всего один месяц, как он развёлся с женой, а Ольга уже порядком вымотала ему нервы. Она вдруг стала капризной, требовательной и жадной. Тех денег, что он зарабатывал, ей стало мало. Она ругала его, что он никак не выставит на продажу свою комнату в квартире. Она возмущалась, что его сын подал на алименты, так как ещё учился. Приятные вечера и ночи превратились в склоки и жалобы. А потом Ольга отлучила его от тела…
- Оля, - впервые повысил на неё голос Дмитрий, - что происходит! Я из кожи вон лезу, чтобы удовлетворить все твои желания, а ты постоянно чем-то не довольна.
- Не нравится? – отбросила простынь в сторону она, демонстрируя ему своё идеальное тело.
Дмитрий подвис. О чём она? О своём поведении или о своём теле? Он молчал и смотрел на неё вылупив глаза. Молодая женщина тем временем набросила короткий сатиновый халат с большими бледно-розовыми пионами на серо-голубом фоне.
- Молчишь? – улыбнулась. – Вот таким ты мне нравишься больше. Я молодая, красивая, страстная. И если хочешь и дальше быть со мной, то придётся поднатужиться.
- Поднатужиться? – опешил он.