— Рассказывай, Свет. С самого начала. Что за чертовщина и как пропала Лиззи.
Но Света опять рыдала, и тогда женщина, похожая на мисс Марпл, села напротив и стала рассказывать.
— Я Наталья Николаевна, няня Лиззи, — начала она, и в голосе её звучала такая усталость, словно она носила на плечах этот старый дом, — Этот особняк… он дышит прошлым, пропитан легендами, зловещими историями, словно мрачный гобелен. Его продавали почти даром, несмотря на вечные проблемы с канализацией и прогнившей крышей. Во время реставрации Восточного крыла один из рабочих серьёзно пострадал, но тогда мы списали это на несчастный случай. А потом… потом прислуга начала рассказывать странное. Я даже не знаю, чему верить… наверняка, многое — лишь плод разыгравшегося воображения, но кое-что…
— Подробнее, пожалуйста, — поторопила я, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Няня говорила, растягивая слова, словно иноземка, и от её тягучего акцента клонило в сон. А за окном дождь, как назойливый призрак, барабанил по стеклу в каком-то гипнотическом ритме.
— Я своими глазами видела огни в саду. И это были не светлячки! Ноябрь на дворе, им давно пора спать. А эти огоньки… они вели себя как разумные существа, словно насмехались над нами. Садовник клянется, что видел в парке лошадь, чёрную, как уголь, прекрасную и ужасную одновременно. Говорит, зубастая тварь пыталась его растерзать. Повар хотел уехать, да не смог – до обеда кружил по двору, словно заколдованный. Сын конюшего рассказывает про странных девушек, притаившихся в ветвях ясеня. Но это Алпин, у него всегда кто-то мерещится. Многие видели примятую траву в виде кругов, слышали музыку, доносившуюся словно из-под земли…
Слухи ползут по поместью, как змеи, отравляя души страхом. Сначала шепотки, потом – громкие пересуды. Люди боятся выходить на улицу после заката, сторонятся темных углов, крестятся при каждом подозрительном шорохе. В воздухе висит напряжение, которое можно потрогать руками.
По ночам слышен тихий стук в окна, словно кто-то умоляет впустить его. Но кто осмелится открыть дверь в такую пору? Кто знает, что ждет за ней? Страх парализовал всех, лишил разума и воли.
— Понятно. А теперь расскажите о Лиззи.
В словах няни сквозила тревога, но я чувствовала, что нужно успокоить её, дать понять, что я здесь, чтобы помочь. Мне это всё казалось проделками каких-то мелких духов, которых можно либо изгнать, либо, если повезёт, договориться. Собравшись с духом, Света продолжила сама:
— Пять дней назад, уром Лиззи уже не было в своей кроватке. Сначала никто не испугался. Она у нас такая непоседа, думали, убежала в сад или на кухню. Но когда мы её стали искать, оказалось, что никто не видел ребёнка с вечера! Мы вызвали спасателей, полицию. Ждали звонков с требованием выкупа… но они не звонили! Весь город прочесывал окрестности, каждый куст, каждую канаву… но Лиззи словно сквозь землю провалилась. Уже никто не верит, что она жива…
— Но и тела не нашли. Значит, надежда есть!
— Да, не нашли. Но лучше бы, они привезли тело , чем думать что она в лапах у какого-нибудь извращенца. Что он может там делать с ней? Что она чувствует? Ей же страшно и больно! — Света опять разрыдалась. Её увёл муж.
Няня отвела меня в гостевую комнату и отпустив Олега поползать, я решила погадать. У меня дрожали руки и кружилась голова, когда я выкладывала Арканы. От волнения и страха я почти не соображала. Карты показывали, что Лизи жива, и невредима, находится рядом, но над ней нависла угроза. Ещё далёкая, но неизбежная.
Магический шар, всё так же показывал Олега, а руны говорили о доме и запретном месте. Литьё воска тоже ничего не дало, кроме фигуры похожей на круг. Если бы у меня была кровь девочки, я использовала маятник. Но сомневаюсь, что Света хранила кровь дочери. Решив на всякий случай спросить, я открыла дверь и была остановлена входящим дворецким.
— Думаю, вам может понадобиться это, — с поклоном сообщил он и протянул мне платок. На платке было небольшое пятнышко крови, — Неделю назад, Лиззи споткнулась о камни и разодрала коленку. Этим платком, я перевязывал ей ногу.
Как он узнал? Не важно. Быстрее, Ева! Я схватила платок и попросила принести план дома и окрестностей. Дворецкий ушёл, а я обернувшись, увидела, что Олег с каким-то, то ли шипением, то ли причмокиванием, стоит вытянув шею, словно перед броском. Это было неожиданно. Никогда и не к кому, он не проявлял агрессии. Я застыла, глядя на него. Он опустился на деревянный пол, но вёл себя нервно и возбуждённо. Иногда по его телу пробегала странная волна. Он тянулся ко мне, пытаясь спрятаться под футболкой и мешал.