— А который час сейчас? — Я ничего не понимала, держась за голову. Будто бы били ногами.
— Почти восемь утра.
— Тогда я еще немного посплю.
— Ваши новые друзья уже собрались внизу и пьют за ваше здоровье! — Корри усмехнулся, посмотрев на меня.
— Какие друзья? — По началу, я ничего не поняла, но довольно скоро до меня дошли воспоминания о вчерашней пьянке.
— А,эти…испанцы?
— Вы вчера играли с ними на раздевание в бильярд.
— Да, припоминаю. Правда, довольно смутно. Кто кого раздел?
— Вы конечно. Вы отделали всех под чистую, не сняв с себя даже сережки.
— Ох, да. Это я умею.
Маленький фокус с рунами и я выигрывала весь вечер. У става был один только минус. На деньги играть нельзя.
— Администрация гостиницы хочет предложить вам полную ставку маркером в бильярдной. Вчера была просто огромная выручка.
— Если это шутка, то она не смешная, — скрестив руки на груди, я серьезно посмотрела на собеседника.
— Нисколько. Приводите себя в порядок, я куплю снаряжение.
— Какое снаряжение? Зачем?
— Лыжи. Нам придется пройти на лыжах от реки Кровавой до горы.
— Да вы издеваетесь! Я никуда сегодня не поеду! Вы вообще видите мое состояние? Да и к тому же, мне надо закупиться продуктами. И мы же не в каменном веке, вездеходы давно изобретены, — я всячески искала способы отмазаться на сегодня от этой затеи.
— К горе ведет узенькая тропинка. Вездеход не пройдет. Я обо всем позабочусь и куплю.
— Ну уж нет! Что Вы можете знать о женских нуждах? У вас даже девушки нет.
Под его осуждающим взглядом, пришлось сдать позиции.
— Дайте мне 40 минут и я пойду с вами. У вас есть перечень имущества в доме?
— Да. Сейчас принесу. Что мне ответить администрации?
Проигнариров его вопрос я ушла в ванну.
Когда я вышла, Корри ждал меня у двери с папкой в руках.
— Обязательно стоять у двери в ванну, когда там моется девушка? И еще, мне очень интересно почему едем сразу в дом, а не в вашу контору, подписывать бумаги?
— Извините, не подумал. А по поводу дома — возможно вы захотите отказаться от наследства. Мерия заинтересована в нем. Они хотят обьявить дом памятником архитектуры. Туристам он нравится.
Я взяла бумаги и стала смотреть. Копия завещания. Ничего особенного. Напечатано на стандартном листе с подписью сторон и печатью нотариуса.
А вот увидев фотографии дома, я немного испугалась. Мне часто снилось это место... Дом был сделан из камней, такого же цвета как и скала рядом.Он настолько гармонично смотрелся, что казался продолжением горы. Высотой в два этажа, не большой. Арочные окна, черепичная крыша. Во дворе большая бочка и изогнутые трубы. Огромный тополь и качель над обрывом. Я видела эту качель во снах. И как женская фигурка, прыгает с неё вниз. Каждый раз во сне, казалось, что я прыгаю вместе с ней. Захватывало дух, было очень страшно и я просыпалась.
— В чем ценность дома, с точки зрения архитектуры? — я задала вопрос, сев на не заправленную кровать и подогнув под себя ногу.
— Есть подозрение, что он был построен еще в бронзовом веке. Конечно, его постоянно обновляли и реставрировали. Врят-ли там хоть что-то осталось столь древнее, кроме фундамента. Но он всегда стоял там. В документах значится с 1613 года.
Я взяла список имущества. В нем было перечислено много антикварной, дорогой мебели. А еще, к моему удивлению бытовая техника.
— Там есть электричество?
— Да, проведено из деревни, но очень часто случаются обрывы из-за погоды.
— Водопровод?
— Нет. Вода нагревается в бочке и подается в дом. Для холодной есть ручей неподалеку.Там небольшое горное озеро.
— Отопление?
— Печное.
— Как на гору доставляют дрова?
— Уголь, никто в Ирландии не топится дровами. Есть что-то вроде подъемника, что бы не спускаться вниз.Провизию доставляют раз в неделю таким же образом. У Софии был заключен договор с хозяином продуктовой лавки.
— Она вообще спускалась с горы?
— Насколько я знаю, нет. К ней приезжал родственник и улаживал все дела.
— Что за родственник?
— Пьер Гесс. Он назвался отцом Софии, но сомневаюсь что им являлся.
— Мог ли Пьер удерживать там мать насильно?
— Нет. Врятли. Я сам не встречался с Пьером, но старики говорили, что он похож на гестаповца. Он довольно вежлив, но в его глазах читается, что жизнь человека, ничего для него не значит.
— Какой она была? Моя мать? — я легла на кровать глядя в потолок.
— Я не был с ней знаком. По рассказам в деревне знаю, что она была очень красивой и яркой. К ней все тянулись, особенно дети. Говорили, что она была не совсем здорова: слышала голоса, которых не было. Видела что-то, чего не видели другие. Но ей всё прощали. Её невозможно было не любить.
— Я никогда не откажусь от этого дома. Вы же понимаете? — сказала вставая с кровати.