Через десять минут пришла служанка и принесла мне план дома и прилегающих земель. Служанку звали Лина и она осталась рядом, чтобы помочь разобраться с бумагами. В кадильнице я сожгла платок, вместе с травами и ладаном, произнеся заклинание поиска. Дым впитался в нефритовый кулон. Ладони загорелись, как обычно, во время ритуалов. Маятник задумчиво покружил над картой и остановился над одной из комнат.
— Где это? — спросила я, ткнув пальчиком в точку на карте. Служанка, несколько секунд, вглядываясь, ответила, что это Восточное крыло.
— То самое, где погиб рабочий?
— Да!
— Иди и принеси мне воду в бутылке, тёплый плед и предупреди Свету с мужем, чтобы одевались и шли со мной! — сказала ей, надевая куртку и запихивая в сумку плед и воду с аптечкой.
Служанка, испуганной птичкой, метнулась к двери.
Скорее всего, Лизи забрела в опасное крыло и не может выбраться. Пять дней! Без еды и воды! Жива ли она?
Глаза Светы, словно два безумных маяка, пылали отчаянной надеждой, когда она, задыхаясь, влетела ко мне вместе с мужем. Грегори, сломленный горем, украдкой смахивал слезы, отворачиваясь, чтобы скрыть свою боль. Когда к нам присоединилась няня, мы, не теряя ни секунды, бросились вглубь замка, сверяясь с пожелтевшим планом, словно от этого зависела жизнь.
Но я тогда еще не знала, что следом за мной ступили те, чьи души связаны невидимой нитью, те, у кого одно имя на двоих…
Полоз, словно тень, крался по ледяному полу, неотступно следуя за своей хозяйкой. Каждая клеточка его существа вопила об опасности, здесь было неуютно, враждебно. Но рядом с ней страх отступал, и он, повинуясь инстинкту, спешил по следу, безошибочно улавливая ее запах – вереска и нагретого солнцем камня.
Рядом со змеем, незримым фантомом, скользил призрак. Разум его тонул в мутном омуте воспоминаний, обрывков знаний. Едва ли он понимал, зачем бредет за этой девушкой. Иногда, словно просыпаясь, он ощущал, что это неправильно, что так не должно быть. Но любовь ведьмы, словно невидимая цепь, сковывала его, не давая вырваться. И он снова, безвольно, следовал за ней.
В Восточном крыле царил хаос незаконченного ремонта. Электричество молчало, погружая все в зловещую тьму, и подоспевший дворецкий, словно вестник из другого мира, протянул нам керосиновые лампы.
Их дрожащий свет выхватывал из мрака причудливые тени, которые оживали и начинали свою собственную, зловещую игру, рисуя на стенах и потолке фантастические образы. Если смотреть на них прямо, они вели себя тихо, смиренно, но стоило отвернуться, притвориться, что не замечаешь их, как они нагло заполняли собой комнату и начинали шептаться, плести свои интриги.
Маятник привел нас к ажурной, неприступной стене. Мы с дворецким замерли у нее, пока остальные, словно потерянные души, обходили коридор, чтобы зайти с другой стороны. Пока мы разглядывали затейливую резьбу, тени подкрались совсем близко, и я, содрогнувшись, смогла различить их шепот.
Дворецкий, словно хищник, резко обернулся, выставив вперед керосиновую лампу, и тени, словно испугавшись, отпрянули назад, в темноту.
— Вы тоже их видите? — прошептала я дворецкому, — и слышите? Тени?
Я потерла глаза и уши, отчаянно пытаясь избавиться от наваждения, от этого кошмара.
Дворецкий повернулся ко мне с лампой, осветив свое лицо:
— И что же вы слышите, дитя мое?
— "Höst brand"… Что это значит?
— Они называют вас Осенним пожаром.
— Кто они?
— Те, кто жили в этом месте задолго до прихода людей. Маленькие, смешные человечки в зеленых шляпах, — с усмешкой ответил дворецкий, словно рассказывал сказку.
— Вы смеётесь надо мной?
— Это вы посмеялись над ними, превратив величественный, древний народ фейри в жалких гномиков! — ответил он, глядя мне прямо в глаза.
Я не отводила взгляд, отчаянно пытаясь понять, что скрывается в глубине его души, но нас прервали вернувшиеся Света с мужем и нянькой.
— С другой стороны ничего нет, — сообщил Грегори и уставился на стену, словно видел ее впервые.
Я поставила лампу на пол и стала ощупывать стену, обстукивая каждый камень. Грегори помогал мне, и наконец, при нажатии на неприметную деталь, стена бесшумно отошла в сторону, открывая за собой корявые каменные ступеньки, уходящие вниз, в зловещую темноту подвала.
Не раздумывая, мы спустились туда, обнаружив узкий подземный тоннель. Мы спешили, срываясь на бег, каждая минута была на вес золота, каждая секунда могла решить судьбу Лизи. И когда, казалось, что силы на исходе и мы сейчас упадем, впереди замаячил светлый проем выхода.