Диана отвела взгляд в сторону окна, опасаясь, что меняется в лице. Любое упоминание или воспоминание о Снейпе отдавалось внезапной теснотой в груди и щемящей тоской. Она так старалась не думать о том, что, возможно, больше никогда не увидит его, а он сам так никогда и не узнает о собственном сыне, а слова Каркарова пробуждали в ней непрошенные воспоминания, желания и страхи. Она боялась писать ему через «связной блокнот» — вдруг Волдеморт наложил на него какие-нибудь особо хитрые следящие чары, распознающие любую попытку связаться с кем-либо из Ордена. Да и сам Снейп мог специально избавиться ото всех воспоминаний, связанных с ней — в целях конспирации. Так есть ли смысл писать человеку, который, возможно, даже не помнит, кто она такая?
Пока она предавалась своим невеселым мыслям, Каркаров доел хлеб и, отряхивая крошки с одежды, встал.
— Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка, — насмешливо произнес он, вынимая палочку из рукава. — Незваный гость — хуже татарина, поэтому пойду-ка я уже. Аппарировать прямо отсюда можно?
Диана очнулась от раздумий и посмотрела на Каркарова немного рассеянным взглядом:
— Нет, придется выйти на улицу. Аппарация здесь настроена только на меня. Идем, провожу.
Они вышли через заднюю дверь в заросший двор, упиравшийся забором в неширокую пешеходную дорогу, с обоих сторон засаженную кленами. Здесь обычно было практически безлюдно — место для аппарации почти идеальное.
Перед тем, как открыть калитку, Диана сунула Каркарову в руку десятифутовую бумажку. Кивнув в знак благодарности, он сунул ее в карман своего френча, внимательно огляделся, а затем в шутку отсалютовал ей палочкой:
— Ну, бывай… психованная! — и с треском аппарировал.
________________________________
1Шая: на одесском сленге — синоним лоха.
Глава 53
Сейчас Диана чувствовала себя похожей на Аластора Муди, вернее, на того, кто выдавал себя за него — как-то Поттер рассказывал о том, как мнимый Грозный Глаз постоянно прикладывался к небольшой фляжке с непонятным содержимым, которое, как выяснилось позднее, оказалось Оборотным зельем. Ее порция оборотного тоже была во фляжке и Диана вынуждена была глотать мерзкое пойло уже во второй раз за последний час, чтобы чары не исчезли в самый неподходящий момент. Волос, которым она воспользовалась, принадлежал какому-то шеффилдскому маглу, а одежду пришлось как попало трансфигурировать самой. Мантию она надела старую, еще школьную, предварительно отпоров с нее герб и увеличив на три размера. В результате вид получился довольно босяцкий, но зато не бросавшийся в глаза среди шаромыг, населявших Лютный и Тупик висельников.
Розье появился вечером, ровно в без пяти минут девять, один и разодетый как павлин. Диана, незаметно притаившись за корявым деревцем, росшем шагах в двадцати от входа в бордель, жадно разглядывала его. По сравнению с колдографией, которую она видела в архиве Следственного отдела, изменился он не слишком со времени своего заключения — в обществе дементоров он провел не так много времени, чтобы они подействовали на его внешность. Довольно привлекательной наружности, высокий и стройный, Розье, тем не менее, чем-то неуловимо отталкивал — то ли своей излишне кричащей мантией яркого изумрудно-зеленого цвета с оторочкой из соболя, то ли брезгливо-высокомерным выражением лица, то ли слабовольным подбородком и налезающими на глаза волосами невнятно-блондинистого оттенка.
Навстречу ему из дверей заведения вышел другой мужчина и направился прямиком к Розье. Диана узнала его — это был Долохов, его колдографии она не единожды видела еще во времена службы в Аврорате, когда, после его побега, они красовались на каждой рекламной тумбе и на стендах всех отделов Министерства.
Мужчины обменялись рукопожатиями и краткими приветствиями, после чего Долохов спросил:
— Ты опять к своей Дезире, герой-любовник?
— Ну да. Имею право, я человек пока что свободный, а развлекаться с магловскими бабами — уволь, мне, знаешь ли, противно прикасаться к ним, разве что для того, чтобы отрезать у них какую-нибудь часть тела на сувенир! — Розье говорил, чуть растягивая слова, но не манерничая, а с акцентом, который тут же напомнил Диане Юхана, тот тоже говорил на английском с легким финским акцентом — сказались годы, проведенные Розье на севере Европы. Юхан никогда не говорил о том, где именно находится его школа, но судя по их гербу, та территория когда-то должна была принадлежать России, значит, это наверняка Финляндия.