— Мне было выгодно создавать среди них именно такую репутацию, — ответил Снейп. — Однако я всего лишь сообщил Темному лорду о том, что дом Эммелины Вэнс спрятан под «фиделиусом», имени хранителя я ему не называл, потому что не знал.
— А если бы знали — назвали бы? — спросил кто-то.
— Не назвал. Впрочем, Лорд и не требовал его от меня, зная, что это вряд ли возможно.
— То есть вы хотите сказать, — спросил Шеклболт, — что Волдеморт сам узнал имя хранителя?
— Скорее, ему в этом помогли. Неужели вы думаете, что в Министерстве у него не было осведомителей?
— Вам известны имена этих осведомителей?
— Некоторых из них.
— Назовите.
Снейп долго молчал в ответ на эту просьбу, но затем, решившись, очень тихо произнес:
— Джон Долиш.
С трудом восстановив тишину в зале, Кингсли насмешливо спросил:
— И у вас есть тому доказательства?
— Будь они у меня, мистер Долиш бы сейчас здесь не сидел, — на лице Снейпа появилась знакомая кривая усмешка, словно говорившая: «Кингсли, ты и вправду такой идиот, или притворяешься?»
— Господин председатель, господа судьи, — Долиш, один из заседателей Визенгамота, вскочил с места, — в свое время я давал объяснение Аврорату по поводу моего, якобы, шпионажа в пользу Упивающихся смертью. Суд тогда признал, что я находился под «империусом» и не мог контролировать свои действия!
— Выдавая тайну местонахождения Эммелины Вэнс, вы тоже были под «империусом»? — подал голос упорно молчавший все это время Артур Уизли.
— Я вообще не имею к этому отношения, — Долиш был бледен, едва ли не бледнее Снейпа. — Подсудимый просто старается оправдать себя любыми способами…
Сквозь ропот присутствующих прорвался звучный голос почтенной дамы в шляпе в виде головы грифа:
— Что это за суд, в котором в качестве заседателей присутствуют люди, замаравшие себя сотрудничеством с Волдемортом? Не удивлюсь, если никакого «империуса», которым прикрывается этот человек, на самом деле не было!
— Миссис Лонгботтом! — прокричал Шеклболт, старательно стуча молоточком по столу и призывая к порядку разбушевавшиеся трибуны. — Если у вас есть конкретные доказательства виновности мистера Долиша, вам будет предоставлено слово! В противном случае прошу вас воздержаться от подобных реплик!
Диана взглянула на Снейпа. Уголок его губ все еще кривило подобие улыбки, казалось, он наслаждается произведенным эффектом.
«Торопишься, дорогой, — подумала она. — Устроить такой тарарам еще успеется. Хотя, конечно, заседать в суде после того, как испачкал себя тем, что «стучал» Волдеморту, — такая наглость даже Малфою не снилась!»
— Хорошо, вернемся к основному вопросу. Подсудимый, что вы скажете относительно убийства Амелии Боунс? Ее местонахождение тоже, по вашей версии, выдал мистер Долиш?
— Во всяком случае, Темный лорд имел в виду именно его, когда говорил, что ему очень помог в этом вопросе человек из Министерства, — Снейп слегка кивнул, чем вызвал новую волну обсуждения на трибунах. — Более веских доказательств у меня нет.
— Хорошо, — Шеклболт недовольно поморщился, — поскольку свидетель, вызванный для дачи показаний по данному вопросу, не может присутствовать сегодня по состоянию здоровья, предлагаю приступить к опросу свидетелей защиты. Вызывается Гарри-Джеймс Поттер.
Сопровождаемый шепотом, многократно повторявшим его имя в разных интонациях, Поттер медленно, словно боясь споткнуться, проследовал в центр зала. Лицо его было сосредоточенным и серьезным как никогда. Поравнявшись со Снейпом, он бросил в своего бывшего профессора извиняющий взгляд, после чего подошел к креслу для свидетелей и опустился в него.
— Мистер Поттер, — начал Шеклболт, — вы вызвались выступить на этом процессе в качестве свидетеля защиты в вопросе, касающемся убийства Альбуса Дамблдора, верно?
— Верно, ваша честь, — спокойно ответил Поттер, оглядывая зал. — Я бы хотел предоставить суду воспоминания, отданные мне подсудимым за несколько минут до его, как мы тогда полагали, смерти.
Диана заметила, как напрягся Снейп, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла. Он уже, наверняка, в красках представлял себе, как эта бестолочь Поттер сейчас вытряхнет на всеобщее обозрение самые личные и тщательно охраняемые от мира воспоминания о его прошлом. На его месте Диана тоже чувствовала бы себя неуютно. А Шеклболт в ответ кивнул и приказал обоим приставам: