Лес из бутылок и банок вокруг люка растет: много пива, пара бутылок водки, бутылка заграничного вида с надписью «Whisky», лимонад и консервы с разными этикетками. Но вскоре запасы заканчиваются, он закрывает люк и начинает выставлять все на стол, предварительно протерев его фартуком. Еще обнаруживается мешок картошки, и Ирен говорит с неподдельной женской хитрецой, как будто бы себе под нос: интересно, а где у них тут колодец? Тогда он без разговоров достает из-за буфета ведро и идет за водой.
Она тем временем находит в угловом шкафчике чистую скатерть, расстилает и открывает консервные банки, расставляя на тарелки. Парень возвращается с ведром воды и недовольным видом, она моет картошку в раковине, вываливает ее в кастрюлю и зажигает примус. Все эти действия совершаются в определенном темпе, получается какой-то равномерный ритм, который становится основательной преградой для зверька, которому теперь приходится прогрызаться еще и через эти новые стенки.
Закончив, она выходит на веранду. Парень так и сидит на скамейке и усердно вскрывает оставшиеся консервные банки. Вот эти — нашей фирмы, говорит он и светится от профессиональной гордости, их черта с два откроешь. Вообще-то, он тут больше не нужен, по-деловому думает она, заперев зверька подальше, но нужно как-то выразить благодарность за то, что он ее проводил до самого дома, поэтому она говорит: не желаете ли угоститься? (ей не хочется показаться скрягой, особенно когда бутылками весь стол заставлен). Вы, скотобои, пьете как сапожники небось, говорит она, чтобы не ставить его в неловкое положение.
А то ж, отзывается он и улыбается от души, вы б поглядели, что на бойне творится в субботу вечером. У парней пиво да пузыри припрятаны в свиных тушах или ваннах с солью. Как-то в субботу одну тушу по ошибке увезли раньше времени, а у нас один товарищ в ней пол-литра припрятал. У него чуть удар не случился, когда он увидел, что свинью увезли. Что ж это такое творится-то, кому-то из городских мой пузырь в гороховый суп пойдет, всю неделю стонал.
Оба смеются. У мальчишки блестят глаза, но она и это понимает неправильно — думает, что он так увлекся собственным рассказом, уходит в комнату, достает из шкафа шесть рюмок, приносит шесть тарелок и расставляет на столе. Берет поллитровку, зажимает коленями и отворачивает пробку. Водка приятно булькает, когда она наливает парнишке рюмку. Себе тоже наливает, половинку.
Ну будем, говорит она, поднимая рюмку. Едва пригубив, чувствует, как напиток обжигает ее изнутри будто огнем, а вот парнишка выпивает все почти залпом и морщится изо всех сил, а когда снова смотрит на нее, глаза у него блестящие и на удивление застывшие. Как желе, думает она и решает, что это все от водки.
Уходит на кухню, за ножами, вилками и ложками из буфета и стаканами из сушилки, а вернувшись, обнаруживает, что и ее рюмка пуста. Притворяется, что ничего не заметила, раскладывает приборы и расставляет стаканы. Может, еще одну, спрашивает она, наливая ему рюмку — себе тоже, но сама не пьет.
Снова уходит на кухню, проверяет вилкой, сварилась ли картошка, и выключает примус. Накрывает кастрюлю полотенцем, чтобы картошка не остыла до прихода гостей. Берет с собой на веранду несколько блюдец, чтобы было куда чистить. Обе рюмки пусты. Она закрывает водку, лишние бутылки убирает под скамейку.
Глаза у парня блестят еще сильнее, и она уверена, что это от водки, челка падает ему на лоб и закрывает один глаз. Она чувствует непреодолимое желание убрать челку со лба, и на этот раз так и поступает. Парнишка замирает и багровеет, как помидор. Наверное, все от выпивки, думает она снова и по-матерински волнуется, что сбила его с пути истинного. Но так-то он симпатичный, думает она и тут же прощает его. Идет в комнату, выносит на веранду несколько стульев и аккуратно расставляет вокруг стола.