Сёренсон встал и медленно пошел за ними.
Выйдя из переулка, он увидел их вдалеке, будто заглянул в колодец. Босоногий мальчик с трудом шел по булыжной мостовой. Рукоятка ножа торчала из кармана штанишек. Мужчина уверенно шел впереди, Сёренсон посмотрел на его походку и понял: он — моряк, а нож наверняка купил в Обу или Лувисе.
Совершенно без участия Сёренсона в голове началось заседание по установлению личности неизвестного. Комиссия закрыла за собой дверь, повесив на застекленную часть голубую табличку с надписью: «Просьба не шуметь и ничего такого не думать». Краснощекие мальчишки-посыльные засновали по извилистым коридорам с кипами материалов, ряды папок росли, комиссия уже потирала руки, предвкушая итоговый отчет. Несколько членов комиссии стояли в коридоре и громко сплетничали про сделанные выводы, чтобы начальник не вышел из себя от нетерпения. Но через неплотно притворенную дверь ему удалось разобрать всего несколько слов: моряк и нож.
Бульвар влился в огромное каменное море Слоттсбаккен. Указательный палец обелиска твердо стоял на ветру. Все трое повернули к воде, перешли через мост Шепсбрун и свернули за угол. Последние лучи солнца утонули в витражах церкви Шепсхольм, сумерки накрыли аллеи Кунгстрэдгорден голубой сеточкой для волос. Они шли вдоль Норрстрёма, мальчик вытащил ножик из кармана и вел им по парапету. Элегантно одетые люди оборачивались и неодобрительно смотрели на босоногого мальчишку в обносках, который позволял себе нарушать их по-китайски умиротворенный вечер.
В море людей на острове Норрбру Сёренсон на какое-то время упустил их из виду. По мосту только что прошел полк пехотинцев, и в бутылочном горлышке перед замком образовалась пробка. Транспорта скопилось очень много, гудели моторы автомобилей, звенели трамваи. Между автомобилями, дребезжа крыльями, ловко лавировали велосипедисты. Сёренсону удалось протолкнуться к южному концу моста, он остановился подо львом и окинул взглядом площадь Густава Адольфа и улицу Стрёмгатан. Красные фонари Оперы стыдливо горели. Последний солнечный луч утонул в бухте Риддарфьерден, по воде медленно полз паром, будто скользил прямо по поверхности. Над зданием риксдага парила чайка с окровавленными крыльями, а потом камнем упала в парк Стрёмпартеррен.
Наконец он выследил их на мосту. Голые ноги мальчика и пара кривоногих офицерских сапог. Перегнувшись через перила, он посмотрел в воду, чтобы не встречаться с ними взглядом. Какой-то рыбак наловил корюшки и отчаянно греб к берегу против течения. Сёренсон прикрыл глаза и услышал, как сапоги протопали мимо. Мальчик прошел так близко от него, что он мог бы с легкостью схватить его за руку и увести оттуда, спасти.
Мог бы, но не стал. Я не могу, думал он, это привлечет слишком много внимания. Еще может и полицию вызовут, а тогда все пропало. Если ты мобилизован, они ж за каждым твоим шагом следят, даже если ты простой рядовой. Но тут другой голос — у него в голове часто наперебой кричал целый хор голосов — презрительно сказал: не пытайся нас обмануть. Ты просто-напросто трус. Отступись, иди выпей пивка, тебе ж этого хочется.
Но он продолжил идти за ними. В киоске на мосту Норрбру мужчина купил мальчику мороженое в качестве последней выплаты. Оно таяло в потных мальчишеских ручках, белые капли падали на черную оберточную бумагу асфальта. Не смотревшие под ноги прохожие наступали на капли, и те превращались в серые зигзаги, тянувшиеся до самого киоска. Там они остановились, мужчина что-то купил мальчику, который жадно ткнул грязным пальцем в витрину. Он не держал мужчину за руку, и Сёренсон легко мог бы схватить его, побежать с ним по улице Стрёмгатан и затеряться в толпе.
Однако он просто медленно шел за ними по набережной, держась у самого края. На причале у Гранд-отеля стояло всего два корабля, из труб не валил дым, иллюминаторы зияли пустотой. Набережная напротив сада Кунгстрэдгорден опустела, никаких ящиков с селедкой и контейнеров с клубникой. Селедка блестела кое-где на камнях. Вода у края набережной закручивалась в таинственные водовороты, унося грязные обрывки бумаги, яичную скорлупу и использованные средства предохранения — весь мусор, который обычно окружает корабли в больших портах. Сёренсон посмотрел вдаль и увидел, как по синей в сумерках воде ползет паром. Отсветы его огней сверкали, словно пузырьки газа в минеральной воде. Он тихонько ударил сапогом по швартовочному кольцу, и то неожиданно звонко зазвенело.