Он помнил, что после похорон, уже в поминальном зале, начальник отдела подошел к родственникам, а также к искренне скорбящим и повторил то, что сказал у могилы: и компания, и семья могут гордиться тем, что среди них был настолько порядочный человек, с таким развитым чувством долга. Кто-то из родственников цинично заморгал и нарочито громко сказал, что теперь Гидеону наверняка повысят зарплату, ведь он работал в том же отделе, что и отец. Со временем его повысили до заместителя бухгалтера — именно на этой должности отец остановился, — и он чувствовал некоторое удовлетворение при мысли о том, что наверняка успеет подняться выше его по карьерной лестнице.
Во время осенних прогулок они рассматривали яблоки в соседских садах и сетовали, что у тех-то сорта получше. Потом выпадал снег, и он с некоторым удивлением замечал, что прошел еще один год, что в этом году он ни в чем не нуждался, и надеялся в следующем году дослужиться до старшего бухгалтера. Но при этом не замечал, что с каждым годом длина его шага становится все короче и короче и что спокойно гулять, не опасаясь споткнуться, он может только вместе с матерью. Он начал поклоняться гроссбухам, а жизнь представлялась ему великолепно написанной, идеально ровной и верно подсчитанной колонкой; когда все закончится, те, кто придут ему на смену, смогут все подсчитать, перепроверить и вызвать аудиторов, потому что сначала надо разобраться с делами, и только после этого — с совестью.
Потом началась война, и он, никогда не интересовавшийся политикой — а как иначе может поступать любящий порядок мирный человек, — продолжил ей не интересоваться. Но когда началось вот это все в Финляндии, он был возмущен и беспрекословно и регулярно жертвовал деньги на помощь соседям. А еще он начал говорить о Стране, потому что внезапно обнаружил, что его родная страна совершенно во всем куда более права, чем другие страны. Это открытие его крайне порадовало, ибо раньше он сомневался, что можно болеть за свою страну и при этом не интересоваться политикой, а вот теперь испытал невероятное облегчение, причем примерно в то время, когда взяли Париж. Чуть позже с ним снова случилось нечто подобное, а пока что он купил несколько облигаций военно-промышленного комплекса, поскольку считал это долгом каждого гражданина перед своей Страной, к тому же для человека, любящего порядок, идея купить акции на родине выглядит на удивление заманчиво.
Вскоре стало совершенно ясно, что Германия в этой войне проиграет, и он тут же совершенно ясно понял, что, вообще-то, можно было желать победы союзникам и при этом не интересоваться политикой, потому что перелом в войне произошел задолго до того, как он осмелился начать говорить о «проклятых немцах».
В один прекрасный день его призвали, и многие со злорадством подумали, что, вообще-то, давно пора. Он счел, что как гражданин должен откликнуться на зов родины, и принялся стучать по клавишам машинки и печатать списки вещей, которые нужно взять с собой. Из-за каких-то неполадок с сердцем служить ему предстояло в канцелярии. Он поселил к матери помощницу по хозяйству и уехал, радостный и полный надежд.
Прибыв в часть, он обнаружил, что действительность совершенно не соответствует его ожиданиям. Он-то думал, что «боевая готовность» означает, что нужно постоянно ходить в состоянии боевой готовности, держать наготове винтовку и патроны, палец на спусковом крючке и все время окидывать окрестности внимательным, зорким взглядом. Читая поэзию и прозу боевой готовности, он представлял себе, что шведский солдат не спит, не ест и уж точно не думает, а просто стоит на своем посту у какого-нибудь моста или у отвесного обрыва, поэтому ради Страны вынул из кармана бумажник и положил туда на всякий случай инструкцию для солдат.