— Зачем?
— Я всего не знаю, но мне нравится.
— Ну ожоги не очень приятно получать…
— Брось, ты лукавишь, боли там никто и не чувствует…
— Ты скажи, у нас с тобой было…?
— О чем ты?
Так ничего толкового и не добившись от Макса, Оля пошла к кассе, но билетов на вечерний поезд не было. Тут же на привокзальной площади увидела автобус, отправление через час. Ехать сутки сидя неудобно и очень долго, но оставаться в Москве совсем не хотелось. Никуда не сходила, ничего не посмотрела, и ничего ей не хотелось видеть…
Оля взяла билет, и села на свое место. Макс обиженно маячил в окне. Ей не хотелось его видеть, а все проходившие мимо девушки засматривались на этого красавца, конечно, редкий экземпляр, бог любви… Оля отвернулась от окна. И что это она о нем столько думала? Вот и выдумала какую-то любовь неземную… Точно ей все приснилось, накачали своим дурманом, поставили метку, а ей приснился целый роман. И тут же она вновь начала сомневаться: было или нет? Сейчас она четко представила все подробности того вечера, как Макс тащил ее на гору, свое тогдашнее состояние. Ее просто бесило, что она под действием наркотиков была послушной куклой в руках насильников, никогда она не забудет, как лежала обнаженная на поляне в кругу масок, и как ее трогали чужие люди, а она не видела даже их лиц… И этот совершенно чужой, неинтересный ей Макс заставил ее пылать страстью. Или не заставлял? Что же это, она сама такая испорченная? Оля покраснела. После воспоминаний о пещере, разумеется, в памяти всплыли и другие события на болотах, все страшное, что случилось с ней прошлым летом, все что она так старательно забывала все это время. Жуткие сцены смерти Андрея и Жени, их безумный бег по болотам. Нет, напрасно она ездила в Москву!
Хорошо бы в автобусе рядом никого не было, не хочется ни с кем разговаривать. Она чувствовала себя совершенно разбитой и разочарованной в жизни. Зачем только она приезжала?
К сожалению, постепенно все места в салоне заняли, рядом с ней опустился парень. Оля прикрыла глаза, даже не глянула на его лицо. Автобус тронулся. Вскоре по телевизору начали показывать один за другим фильмы, Ольга не обращала внимания на экран, ей было абсолютно все равно, что там крутят. Ее раздражали мелькание фонарей у бесчисленных встречающихся АЗС и дорожных кафе, нудные пейзажи за окном, и не хотелось видеть лиц соседей по салону. Она задернула шторку, и закрыла глаза. Да и другие пассажиры вскоре тоже прикрыли окна. Так в темноте с закрытыми окнами ей стало немного легче. Хорошо бы заснуть, а еще лучше — навсегда, — подумала вдруг она, — умереть бы… Но заснуть не получалось: мешали мертвые лица друзей, в ушах звучал последний крик Жени… Сейчас бы ей оказаться одной, разбить кучу тарелок, поорать изо всех сил, в общем, выплеснуть негативные эмоции… Но приходилось неподвижно сидеть и. невидяще таращиться в темное стекло между шторками.
В автобусе стало жарко, Оля сидела у окна, а горячий воздух поднимался снизу, вдоль стены. Она сняла свитер. Хотелось попросить водителя уменьшить обогрев, но у прохода было прохладнее, тянуло сквознячком, и там пассажиры продолжали сидеть тепло одетыми. От соседа чем-то пахло, шерстью, что ли. От этого запаха и духоты ей становилось дурно. Ольга думала, что всю ночь так просидит, борясь с приступами тошноты, оплакивая друзей и свою неудавшуюся жизнь, но задремала, не заметила, когда закончился последний боевик, погас экран и все пассажиры заснули.
Очнулась от легкого поглаживания: сосед осторожно трогал ее обтянутую джинсами ногу. Ольга замерла, она не могла понять, точно ли он тихонько гладит ее или это от тряски его рука ползет. Опустила свою руку на бедро, и сразу же на нее наткнулась его рука и слегка пожала Олину. И вместо того, чтобы врезать ему пощечину, отбросить наглую руку, высказать, все что она думает, этому наглецу, Ольга вдруг сжала в ответ его пальцы. Теперь уже смело, в полной темноте, ни говоря ни слова, он принялся тихонько ласкать ее. Его рука скользила по ноге, иногда пожимала ее руку… А Оля от этой робкой ласки вдруг беззвучно расплакалась. Парень понял, что она плачет, тихо забормотал извинения и отодвинулся, как можно дальше от нее. А она еще долго тряслась от беззвучных рыданий.
После этого взрыва эмоций ей стало легче, она успокоилась, но иногда слезы все же вновь срывались с ресниц.
Автобус замедлил ход, они подъезжали к АЗС, загорелся свет. Ольга сразу отвернулась к окну. На соседа даже не взглянула. Пассажиры стали выходить, в туалет, кафе или чтобы просто размяться. Сосед тоже вышел. Оля продолжала сидеть, уткнувшись в штору, как будто спит, надеясь, что никто не видит ее заплаканного лица, опухших глаз и носа.