— А ты чего ж не с ним?
— Так я это… — Пригоршня замялся. — Ну что, пойдём? А то торчим тут, как…
— Идём, — согласился Хромой, направляясь по тропе, по которой сюда пришёл Пригоршня. — Так чего у тебя в «Сундуке»-то?
Никита почесал в затылке.
— Да Сорняк, понимаешь… Ну, он вообще должен бы соображать, кого на работу берёт!
— О ком речь?
— Девчонка у него новая, Танюхой звать.
— А-а… — Хромой начал догадываться. Пригоршня всегда нравился женщинам, а уж у Сорняка контингент был, так сказать, очень влюбчивый.
— Так вот, она новенькая, понимаешь? Я ж не знал, что он сам на неё глаз положил!
— Сорняк положил глаз на Танюху, — уточнил Хромой, — и ты тоже? Глаз? Ох, не глаз ты, Никита, туда положил…
Пригоршня издал неопределённый звук — что-то среднее между смехом и фырканьем.
— Ладно, я понял. Химик укатил к Сорняку, а ты остался… и зачем позвал?
Пригоршня постарался сделать серьёзное лицо.
— Есть дело, Хромой. Младшего Коваля завалили. Я у них кантуюсь, пока Химик ездит, ну и решил тебя позвать…
— Опа-а… — только и сказал Хромой.
Братья Ковали организовали сталкерскую стоянку южней Рыжего леса. Вообще сейчас в этих краях хозяйничали свободовцы, стоянки под их контролем, но Ковали — люди спокойные и авторитетные, в разборки не встревают, на себя много не берут. Со «Свободой» у них нейтралитет. Останавливаются у Ковалей в основном охотники, люди старомодные и грубые — те, которым не нравятся веселье и суета. Сталкеры помоложе предпочитают тусоваться со свободовцами. Пригоршне в самый раз было бы туда…
— А чего тебя к Ковалям занесло? Никита шмыгнул носом.
— Химик оставил. Сказал, там я ничего не испорчу. Несправедливый он. Разве я чего портил?
— А Танюху?
— Танюха сама, я ж не виноват, что ко мне бабы липнут!
— Ладно, ладно… я не Химик, не оправдывайся. Ну так что там с Ковалём?
— Младшего Коваля ночью зарезали. Тихо, никто не слыхал. Пропали бабки, кое-какой хабар… это старший Коваль обнаружил. На хазе шестнадцать рыл, охрана клянётся — никто не выходил, значит, убийца всё ещё там. И, прикинь, никто этого вроде сделать не мог! Дверь изнутри заперта, ключ торчал в замке. А Ковалю едва башку не отхватили, горло перерезано… Крови натекло… Ну и пропало много, и бабки, и барахло — так Михаил сказал… Орёт, никого не выпущу, пока убийцу не найдём.
— А я здесь при чём? Я Коваля не убивал.
— Не, без вопросов! Не в том дело — ты убийцу и найдёшь! Михаил обещал, что половину украденного хабара даст, там одной налички тысяч двадцать было, прикинь!
— Так я ж…
— Не боись! Я Ковалю конкретно расписал, что ты крутой сыщик.
— Я? — Хромой остановился, пришлось и Никите притормозить.
— Ты, а кто же? Химик-то умотал, понимаешь? У Химика котелок варит, он бы просёк, что там к чему. День бы походил хмурый, второй, позаглядывал бы везде — и вычислил убийцу, небось не сложно-то. А я не того… я больше насчёт пострелять, чем подумать. Ну и другой там народ в лагере тоже не того… — Пригоршня покрутил головой. — Не интеллигентные, короче, всё парнищщи, я бы даже сказал: наоборот. Охотники всякие дремучие, сталкеры, которые годами за Периметр носу не кажут. Соль Зоны, причём не йодированная. — Никита зашагал дальше, потянув следом Хромого, которого ухватил за рукав. — А ты — человек образованный, с понятиями, хоть и молодой. Я рассказал, как ты Пустовара вычислил, как его на глазах у вояк грохнул, мол, ты спец. Да не волнуйся, главное, дело-то плёвое! Мы ж все на базе Ковалевской торчим — все, кто ночью был. И убийца тоже, никуда он не делся. Тут только правильно выбрать. А Михаил обещал, что тому, кто найдёт…
— А если я не смогу найти?
— Странный ты, Хромой. Как это не сможешь? Мы ж все, кто ночью был, там и…
— Ага. — Хромой задумчиво окинул взглядом рослого спутника. — Я вот сперва подумал, почему Коваль тебя вообще выпустил… потом понял: ну точно, ты вне подозрений. Типа, сталкер Петров, «санта симплицита»… Кстати, слышал анекдот? Сталкер Петров встречает контролёра, а тот говорит: никогда не видел бюрера с ружьём… Э, погоди, куда ты меня ведёшь?
Густые заросли сменили редколесье, земля пошла под уклон, всё чаще встречались сырые впадины. Кривые, чахлые деревья росли всё реже.
— Ну, — Никита замялся, — тут ещё в одно место зайти надо.
— Какое ещё одно место?
— Так это… Я же тебе толкую: грубый народ у Ковалей, дикий, лесной. Приведи, говорят, Шамана. Шаман, типа, убийцу враз укажет. А я думаю, такой хабар Шаману жирно будет. Лучше пусть нормальный человек заработает и со мной поделится…