— Па, она права! — вставила свои пять копеек Кейт.
— И что же вы предлагаете, милые леди, раз ставите привычную систему фракций под вопрос? — спросил старый лидер.
— Я это и хотела донести на совете, — снова начала говорить Блэквуд.- Вообще, само разделение на фракции для общества в целом — полная ерунда! Я понимаю, когда человек выбирает себе профессию, но он не должен подстраиваться под такие жёсткие правила распределения! Да, ещё, и без возможности вернуться домой или поменять фракцию по желанию. Жизненные приоритеты меняются, и делать выбор в шестнадцать лет — несправедливо. Несправедливо, чтобы кто-то решал за человека, как ему жить и что ему делать, сдавливая его интересы в такие жёсткие правила каждой из фракций. Так не должно быть! Это уже сломало общество, и афракционеров стало гораздо больше, чем вы можете себе представить. За последнее время их количество увеличилось в десятки, а, может, и сотни! Им негде жить и нечем питаться! Им не остаётся другого выбора, кроме, как свергнуть нынешний режим, и построить что-то новое. Что-то, где они смогут жить спокойно, не думая каждый день о том, чем накормить детей, или где сегодня переночевать. И, если честно, я их понимаю. Так не может дальше продолжаться! У них просто лопнуло терпение. Их никто не контролирует, что развязало им руки. И в этом, полностью наша вина, как лидеров! Ко всему прочему, кто-то снабжает их оружием и технологиями. Это может привести к восстанию и множеству жертв с обеих сторон. Удивительно, что они ещё ни на кого открыто не нападали. Именно это я и хотела сказать. А мне никто не дал высказаться на заседании. И почему Джанин там всё решает и всем заправляет? Возникает подозрение, что она ко всему этому причастна, так как не хочет ничего слышать, — продолжила свои возмутительные мысли дружелюбная.
— И хорошо, что не дали тебе этого произнести! Милая, ты в курсе, что рассуждаешь, как дивергент? Обычный человек не может идти против устоев, которые складывались сотню лет. Сказав свои мысли на совещании, с большой вероятностью, ты оттуда вообще бы не вышла. Тебя бы застрелили, не дав договорить и последнего предложения! Неужели ты не понимаешь, что нельзя прилюдно говорить подобное? И Джанин там ничего не решает. Решают все лидеры сообща, взвесив все «за» и «против». Правда, эту синежопую курицу все боятся, и, поэтому, все смотрят ей в рот, ожидая здравого решения. Хотя, никакого здравомыслия там нет и никогда не было. Одна зависть и злость. Поэтому, я с тобой полностью солидарен, что эта система давно изжила себя. Но мы здесь бессильны, — с грустью в голосе произнес Джек.
— Правда? Сообща? Меня даже не выслушали и вышвырнули из здания, как сраного кота, лишь по одной её просьбе! И следуя твоей логике, получается, что все изгои — это принципиальные дивергенты, а это не так! Большинство из них — обычные люди, просто не согласные с этими правилами, и у них в последние годы не было другого выбора, — уточнила Энн.- И, если мы всё время будем молчать, боясь, что нас убьют, то тогда для чего мы вообще?!
— Полностью поддерживаю! Да, и по поводу Джанин, — влез в разговор Рэймонд, — Я не согласен, что она причастна к этому. Ей не выгодно, чтобы эти устои пали. Власть — вот, что ей нужно. А так — она всё потеряет.
— Да, но что, если у неё договоренность с изгоями — просто уничтожить неконтролируемых людей? Таких, как Энн, например, — сделал своё предположение Родриго, который до сих пор молчал и не вмешивался в разговор.- Тех, кто мешает ей устроить абсолютную власть над всеми фракциями. Не удивлюсь, если она выступит с предложением создать новую часть общества под соответствующим названием «Афракционеры», ну или что-нибудь подобное, дабы сплотить всех и начать контролировать и эту группу населения.
— Возможно, ты и прав! — отозвалась обеспокоенная Джоанна. — Столько много вопросов и нет ответов на них, — вздохнула она.
Остаток ужина прошёл в нелепых спорах о Джанин и изгоях.
— Так, ладно, сильно много чести этой даме. Что-то мы раскудахтались. Пора расходиться, — сообщил старый лидер и встал со стола, собираясь к себе в «Бесстрашие». — Будь осторожна, девочка моя, — обратился он к своей дочери, — Не забудь сообщать об обстановке каждое утро и вечер. И ты, береги себя, дорогая Энн. Мне так жаль, что мы сблизились так поздно и при таких ужасных обстоятельствах. Какой же я был идиот! — покачал он головой, обнимая племянницу и целуя её в светлую макушку.
Все разошлись, и время близилось к полуночи. Дома остались только хозяйки, Кейт и Родриго. Гарсиа пошёл проверить территорию и камеры наблюдения.