Я забираю Мариолу, потому что без нее не смогла бы прожить и часа, ты ведь знаешь это. Только не думай, что я хочу лишить тебя дочери, которая принадлежит нам обоим. Спустя несколько лет, когда мы оба сможем спокойно смотреть в будущее, я найду тебя.
Прощай, Рафал. Не считай меня легкомысленной и не думай, что сможешь как-то повлиять на мое решение, изменить его. Я не отступлюсь. Я не умела обманывать, и знай, что верна была тебе до конца. Прощай, будь милосерден и не старайся меня найти.
Беата
P. S. Деньги и все драгоценности оставляю в сейфе. Ключ положила в ящик твоего стола. С собой забираю только вещи Мариолы”.
Профессор Вильчур опустил руку с письмом и протер глаза. В зеркале напротив он увидел свое отражение в странном наряде. Сбросив с плеч шубу, он начал читать письмо снова.
Удар обрушился на него так неожиданно, что он все еще никак не мог поверить в его реальность.
— Как же это? — простонал он. — Почему?.. Почему?..
Он безуспешно пытался хоть что-нибудь понять. В сознании пульсировала лишь одна мысль: ушла, бросила его, забрала ребенка, любит другого. Ни один из мотивов поступка Беаты не укладывался в рамки его понимания.
Спускались ранние осенние сумерки Вильчур подошел к окну и уже в который раз стал перечитывать письмо Беаты.
Раздался стук в дверь, и Вильчур вздрогнул. На мгновение мелькнула неосознанная надежда — “Это она! Вернулась!..” Но уже через минуту он понял, что ошибся.
— Войдите, — пригласил профессор охрипшим голосом.
В комнату вошел Зигмунт Вильчур, дальний родственник, председатель кассационного суда. Они поддерживали близкие отношения и частенько бывали друг у друга. Но появление Зигмунта в такое время вряд ли было случайным…
— Как поживаешь, Рафал? — спросил Зигмунт бодрым приятельским тоном.
— Привет, — протянул руку профессор.
— Почему в темноте? — и, не дожидаясь ответа, Зигмунт щелкнул выключателем. — Холодно здесь, собачья осень. Смотри-ка, дрова в камине! Нет ничего лучше камина! Так пусть Бронислав затопит…
Вошедший слуга краем глаза взглянул на хозяина, поднял с пола шубу, развел огонь и вышел. Пламя быстро охватило сухие поленья. Профессор продолжал неподвижно стоять у окна.
— Иди сюда, посидим, поговорим, — потянул его Зигмунт в кресло у камина. — Вот так. Тепло — это замечательная вещь. Ты молодой, не умеешь еще это ценить. А для моих старых костей… Ты что не в больнице?
— Да… Так вышло.
— Я звонил, — воодушевленно продолжал председатель, — звонил в больницу. Хотел зайти получить у тебя консультацию. Беспокоит меня левая нога. Боюсь, что это ишиас…
Профессор слушал молча, но лишь отдельные слова доходили до его сознания. Однако ровный и спокойный голос Зигмунта действовал настолько благотворно, что мысли начали концентрироваться, соединяться, связываясь в какой-то почти реальный образ действительности. Профессор вздрогнул, когда родственник вдруг, сменив тон, спросил:
— А где же Беата?
Лицо профессора вытянулось, и он с усилием произнес:
— Уехала… Да… Уехала… Уехала… за границу.
— Сегодня?
— Сегодня.
— Это как-то неожиданно, — заметил Зигмунт.
— Да… Да. Я отправил ее… Понимаешь… были некоторые дела и в связи с этим…
Профессор говорил с таким трудом, а страдание так выразительно отражалось на его лице, что Зигмунт поспешил согласиться:
— Разумеется, понимаю. Только, видишь ли, на сегодня приглашены гости. Нужно было бы позвонить всем и предупредить, что вечер не состоится… Если позволишь, я займусь этим?..
— Буду тебе крайне признателен…
— Вот и хорошо. Я думаю, что у Михаловой есть список приглашенных, я возьму его. А для тебя сейчас самое лучшее — прилечь в постель… Ну, не буду тебе мешать. До свидания.
Он протянул руку для прощания, но профессор не заметил ее. Зигмунт похлопал его по плечу, задержался еще на минуту у двери и вышел.
Профессор очнулся, когда скрипнула дверь. Он заметил, что все еще сжимает в ладони письмо Беаты. Смяв лист бумаги в маленький шарик, он бросил его в огонь. Вспыхнув красным бутоном, письмо превратилось в пепел. Дрова в камине уже давно превратились в горку красных углей, когда, наконец, профессор встал. Медленным движением он отодвинул кресло и осмотрелся.