Носова Алёна
Фэнтези 2018. Знак четырех
Сайа́радил
Громкий стук в дверь испугал канарейку — она заметалась в клетке под потолком, ударяясь крылышками о решетку. 'Великое Небо, велел же не беспокоить!' — простонал про себя наставник Арамил, но все же кивнул замершему у двери послушнику. Створки распахнулись, и в комнату, путаясь в длинном одеянии, ввалился один из младших жрецов. Послушник бесшумно скрылся за дверью.
— Как ты посмел нарушить мое уединение? — рявкнул Арамил.
Стоявшая в углу ваза из имперского фарфора пошла трещинами. Наставник сделал глубокий вдох, успокаиваясь.
— Прошу созвать Совет, — дрожащим голосом ответил жрец.
— Основание? — ледяным тоном осведомился наставник.
— Третий запрет Устава был нарушен! — выпалил жрец, падая ниц.
Арамил медленно поднялся на ноги:
— Повтори.
Ваза раскололась надвое, но наставник этого даже не заметил.
— В Святилище вошел посторонний, — промямлил жрец.
— Кто осмелился?
— Всего лишь ребенок!
— А стража?!
— Так ведь праздник в разгаре…
— Казнить, — процедил Арамил. — Сегодня же, без права на последнее слово и прощание с родными!
Жрец вздрогнул, не смея поднять глаза: ходили слухи, что в гневе наставник способен убивать взглядом.
— Веками наши предшественники оберегали Святилище от посторонних, — Арамил тяжело опустился на стул. — Виновника ожидает суровая расплата!
— Это девочка.
— Родители будут рады избавиться от лишнего рта!
— У нее белые одежды, — осторожно добавил жрец.
Арамил поморщился.
— Она из благородных?
Жрец беспомощно пожал плечами.
— Бесполезны, — процедил Арамил. — Позже решу, как вас наказать… Где она?
— В зале за купелью. Мы не стали ее допрашивать и сразу поспешили к вам.
Арамил покосился на жреца. Тот, кажется, действительно спешил — волосы в беспорядке, драпированные складки растрепались, на подоле виднелись темные пятна…
— Скажи-ка, — прищурился наставник, — почему на твоих одеждах кровь?
Жрец оглядел себя и зарделся — явиться в верхние покои в таком виде!
— Должно быть, испачкался, когда нес девчонку, — смущенно объяснил он.
— Она ранена? — нахмурился Арамил.
— Всего пара царапин на ладонях! Негодница вцепилась в Саркофаг так, что мы еле отодрали ее, — залепетал жрец, падая ниц.
— Царапины, — повторил наставник, подходя ближе и вглядываясь в кровавые отпечатки на одеждах жреца — тот съежился, но Арамил лишь небрежно указал ему на выход.
Непрерывно кланяясь, несчастный попятился к двери.
Едва оставшись один, наставник переменился в лице. От напускного высокомерия и следа не осталось: Арамил заметался по комнате в поисках белой маски и, отыскав ее в сундуке за кроватью, выбежал из комнаты, несказанно удивив стоявшего за дверью послушника.
***
Окна были закрыты изнутри глухими ставнями — жрецы считали, что дневной свет напоминает о радостях жизни. Тусклые масляные светильники нагоняли по углам тени, потолок терялся в сумрачной высоте — а уж от жертвенника в центре зала и вовсе пробирала дрожь: узкий каменный стол, покрытый выточенным узором, по размеру был маловат для взрослого человека, но вот для ребенка… И пусть жречество уже много столетий не приносило человеческих жертв — девочка, примостившаяся на скамейке у стены, все равно косилась со страхом то на жертвенник, то на мрачного жреца-стража, не сводившего с нее глаз.
В тишине раздались шаги. Пленница гордо выпрямила спину и в то же время попыталась стать как можно незаметней.
— Почему ее сразу не казнили? — послышался из-за двери недовольный голос, заставивший девочку вздрогнуть против воли.
В залу вошли трое жрецов, облаченных в белоснежные туники и плащи с золотым шитьем. Просторные капюшоны были надвинуты до самых бровей, руки скрыты перчатками, а лица — масками из белого алебастра.
Маски улыбались.
Страж у входа бухнулся на колени и возвел руки над головой, что могло значить лишь одно: облаченные в белые одежды никто иные, как наставники Храмовой школы. Девочка хотела встать и поклониться, но наставники вдруг разом сняли маски, заставив пленницу плотнее вжаться в стену. Она знала: непосвященным запрещено видеть истинные лица служителей Храма; они снимают маски лишь перед тем, кому зачитывают смертный приговор.
***
Наставник Аргус негодовал.
— Почему ее сразу не казнили? — шипел он всю дорогу к залу.
В Храме оказалось лишь трое из членов Совета: пятеро отбыли в северные провинции, где бушевал черный мор; еще четверо присутствовали на празднествах, проводимых в городе. Впрочем, трое из присутствующих были самыми могущественными из членов Совета: старший наставник Еримил, всегда голосующий последним; наставник Аргус, магическую мощь которого питали не знания, а изрядный темперамент; наставник Арамил, самый молодой из членов Совет, выдающиеся способности которого с лихвой восполняли отсутствие опыта.
— Как можно казнить ребенка, чья вина не доказана? — раздражение Арамил привычно скрывал за безмятежной улыбкой.
— Мягкотелость тебя погубит, — прищурился Аргус, который не умел притворяться и всегда говорил то, что думал.
— Это угроза? — Арамил улыбнулся еще шире.
— Если девочка из хорошей семьи, нам придется ее отпустить, — вклинился между спорщиками наставник Еримил. — Но как избежать пересудов?
— Нужно лишь доказать, что она не совершала преступления, — хмыкнул Арамил и первым вошел в зал.
Внутри было душно из-за курящихся благовоний. Пряный запах корицы, мускусный аромат нарда и тонкий древесный запах сандала… Арамил, который терпеть не мог приторных благовоний, поморщился.
Юная преступница забилась в дальний угол, но ее выдали одежды, белевшие в полумраке залы. Справа послышался тоскливый вздох наставника Еримила: белые одежды свидетельствовали о благородном происхождении нарушительницы храмового Устава. Приблизившись, Арамил увидел крошечную девчонку с растрепанным пучком светлых волос и огромными, но удивительно осмысленными глазами. Ей было страшно, но то, как умело она скрывала страх, вызвало восхищение у наставника.
— Тебе здесь ничего не угрожает, — сказал Арамил успокаивающе.
Лицо Аргуса перекосило от злобы, но молодой наставник только этого и добивался.
— Назови своё имя, — продолжил он, присаживаясь на край скамейки.
Девочка расправила плечи, сказала:
— Сайарадил, — и попыталась встать для поклона, но запуталась в складках длинного одеяния и неловко плюхнулась на скамейку.
— Даже так? — усмехнулся наставник.
Он решил, что это шутка: имя было благородным, но мужским, и не могло принадлежать девочке, но… Смешок застрял в горле, когда Арамил заметил тонкую пурпурную кайму, идущую по вороту ее туники. Важную деталь разглядели и остальные наставники.
— Кто твой отец? — резко спросил Еримил.
Девочка выпрямилась, тщательно расправила скомканное платье и, встав, звонко произнесла:
— Мой отец — Дижимиус Вэй, сын Кармаила, глава рода Валлардов, сенатор Эндроса! — и, словно испугавшись гулкого эха, съежилась и села на место.
Арамил с трудом сдержал смешок. Перед ним сидела не просто знатная особа, а фамильная аристократка, отпрыск одного из двенадцати родов-основателей города!.. Дижимиус Валлард Вэй — семнадцатый глава рода, знаменитый своим ораторским искусством и тем, что не сумел произвести на свет сына, из-за чего его наследницей считалась десятилетняя дочь…
Здесь Арамил запнулся, осознав наконец, кто попал к ним в руки. В присутствии этой маленькой девчонки только избранным разрешалось сидеть. Лишь некоторые имели право с ней заговорить. Многим не разрешалось на нее даже смотреть! Осквернительница Святилища оказалась вдруг неприкосновенной.
Кажется, остальные наставники тоже поняли это. Еримил хотел что-то сказать, но лишь забавно шлепал губами. Аргус же от злости покраснел еще больше.
— Знаешь ли ты, — угрожающим тоном начал он, нависая над ребенком, — какое наказание тебя ожидает?
'Вот оно, плебейское происхождение' — философски подумал Арамил. Усиленные сознанием собственной власти и безнаказанности, старые обиды Аргуса вылились в ненависть ко всем лицам благородной крови.