Но ведь это и не моя тень! Я тоже не скачу верхом! Я точно так же, как и Кунни, спешившись, практически волоком тащу упрямую скотину по крутому склону! Но ведь не призрак же это в конце концов! Просто еще одна жертва чертовой светящейся мглы…
— Эй! — окликнул я незнакомца.
— Тише… Тише, маг Сергей, — ответил мне из тумана голос, искаженный здешним эхом, но вполне узнаваемый. — Здравствуйте, ребята.
— Здравствуй, Шон! — тихо ответил я.
* * *
— Продрогли? — осведомился Шон, спешиваясь и извлекая на свет уже знакомую нам флягу с «дурификатором».
Я принял ее в руки не без содрогания, но уже первый глоток показался мне живительным. Но жизненный опыт подсказывал, что в том состоянии, в котором я пребывал сейчас, третий глоток может уложить меня наповал. Поэтому я ограничился вторым и передал фляжку Кунни. Мы — трое — вместе с нашими конями составили неправильный кружок, не без труда удерживавшийся на коварном косогоре.
— Никто не приходил к тебе, чтобы взять Золотой Знак? — спросил Шон.
Я отрицательно помотал головой.
— Никогда не снимай его! — повторил Шон свой давний наказ. — Рано или поздно этот человек придет. А теперь возьми это. — Он протянул мне мой кожаный кисет с давешней монетой. — Отойдем в сторону, — посуровевшим голосом сказал он. — Твой помощник простит нас…
Я не стал лицемерить и лопотать что-то о том, что у нас с Кунни нет секретов. Я просто последовал за Шоном. Через полсотни шагов он остановился и тихо спросил:
— Ты догадываешься, что там тебе нацарапали Темные?
— Догадываюсь, — коротко ответил я. — Они хотят вернуть себе Темный Арсенал. В обмен на моего брата. Шон покачал головой — чуть сокрушенно:
— Выходит, я напрасно тратил время и досаждал нашим специалистам… Ты все-таки читаешь руны Темных…
«Значит, не таким уж он меня магом считает на самом деле, — отметил я про себя. — И все же хорошо бы знать, кто для Шона эти „наши“?»
— Пока только учусь, — отозвался я. — А сейчас я всего-навсего догадался. Просто, оказывается, все здесь хотят от меня одного и того же.
— И как ты смотришь на это? — сурово спросил Шон. — Ты собираешься выполнить это условие?
— Мой брат уже не у Темных, — ответил я без должной, правда, уверенности в голосе.
— Значит, и это ты знаешь… — с какой-то очень знакомой мне по прошлой жизни на Большой Земле интонацией произнес Шон. — И тебе уже сделали то предложение, на которое я намекал в своем письме?
— Да, сделали, — не стал я врать.
— Твое решение? — требовательно спросил Шон.
— Простите меня, — сдавленно произнес я, преодолевая растущее внутри меня напряжение, — но я даже не знаю, с кем говорю…
Мне показалось, что на какую-то долю секунды мой собеседник потерял контроль над собой, но, если это и было так, он почти молниеносно взял себя в руки. И резко сменил тональность разговора:
— А ты отдаешь себе отчет в том, какую опасность представляет этот Арсенал? Не только для здешнего края, но и для твоего родного мира — для того, что здесь называют Большой Землей?
— Давайте определимся, — как можно более решительно сказал я. — И не будем говорить намеками. Если вас послали те, кто представляет интересы Большой Земли, докажите это. Здесь почти за каждым, кто обращается ко мне, могут стоять Темные. Или бог знает кто еще…
— Ну что ж… — коротко вздохнул Шон. — Определимся. Сейчас и здесь доказать тебе, что я — не верблюд, просто не могу. Но… Очень скоро ты такие доказательства сможешь получить. Мы догадываемся… Да какое там догадываемся! Мы знаем, что ты ввязался в очень сложную игру. И скоро эта игра может взять тебя в клещи. В самые настоящие железные клещи! И когда ты поймешь это, то, если успеешь, конечно, дашь нам сигнал. Тебе придут на помощь. И тогда ты уяснишь, кто есть кто в этой игре. На, держи свою палочку-выручалочку…
Он достал из внутреннего кармана и протянул мне потрепанную книжку — немногим больше, чем ладонь, размером — в твердом переплете. Тяжеленькую. Я повертел невзрачный фолиантик в руках и удивленно уставился на Шона.
— Это что — заклинания? — спросил я с недоумением.
— Считай, что да, — усмехнулся Шон. — Держи книжицу при себе и не отдавай ее никому ни при каких обстоятельствах. Скажи, что это — записи, нужные тебе по работе. Кстати, действительно почитай, что там понаписали наши специалисты по здешней магии. Но особенно глаза этой книжечкой не мозоль. А когда окажешься у Врат Арсенала или когда тебя прижмет, сделаешь вот что…
Он осторожно взял книжку из моих рук и прикоснулся пальцем к потертой тисненой виньетке на переплете.
— С силой нажмешь на вот этот рельеф. Почувствуешь хруст. Это заработает радиомаяк. Он вмонтирован в переплет. Наши выйдут на тебя от силы за полчаса. Ты все понял?
— Понял, — ответил я. — Но предупреждаю честно: я включу эту штуку только тогда, когда пойму, что хуже быть уже не может.
— Пусть так, — устало бросил мой собеседник и молча зашагал к своему коню.
Молча вскочил в седло, молча кивнул нам обоим и молча исчез за пеленой начинающего, слава богу, редеть тумана, каким-то чудом удерживая равновесие на предательски крутом склоне.
И снова Кунни не задал мне ни одного вопроса.
* * *
Солнце таки справилось с туманом и к здешнему условному полудню выжгло его весь. Хрен, впрочем, оказался не слаще редьки: промозглая сырость сменилась сначала парящей жарой, а затем изнуряющим зноем. Мы за этот долгий день устроили пару привалов — оба у случившихся по дороге ручьев — уже не для того, чтобы согреться и обсушиться, как мечтали о том с утра, а чтобы напоить коней, напиться самим и проглотить чего-нибудь из заготовленной в дорогу еды. С постоянно набегающим желанием заснуть на диком солнцепеке приходилось бороться, как с врагом.
Белые скалы весь этот день представлялись мне некой недостижимой целью, подобной линии горизонта — видимой, но как бы существующей в каком-то другом мире.
Когда же наконец Белые скалы предстали перед нами вплотную и мы просто-напросто как-то незаметно оказались среди них, это показалось мне то ли чудом, то ли оптическим обманом. Словно чтобы подтвердить это ощущение, солнце к тому времени успело превратиться в огромный, сплющенный багровый шар, колышущийся над горизонтом, будто в сомнениях — покидать ему небосклон или задержаться на нем подольше.
Прежде чем оно закатилось, мы успели навалить в укрытом от ветра стыке двух скальных стенок кучу валежника, вполне достаточную для того, чтобы продержать костер даже до далекой зари — случись ночь длинной. Уж чем-чем, а валежником Белые скалы — в отличие от высившегося над ними склона — были богаты.
Оба мы знали, что предстоящая ночь — это ночь нашего прощания. Но само прощание решили отложить до здешней условной полуночи. Я вызвался было подежурить у костра. Остаток-то ночи Кунни предстояло провести одному и лучше хотя бы немного выспавшемуся. Но у Кунни на этот счет были другие соображения. По его мнению, именно мне стоило идти на встречу с Хирамом и его людьми выспавшимся Что до него самого, на то он и есть уже почти подмастерье мэтра, чтобы уметь более или менее грамотно справиться с одной-двумя ночами бессонницы.
Долго пререкаться по этому вопросу мы не стали и решили проблему броском монетки. Счастье выспаться выпало мне. Я до сих пор не могу простить себе, что так легко согласился на этот выбор.
* * *
Заснул я, естественно, как убитый. Военный опыт приучил меня полностью отрешаться от всяческих треволнений относительно тревог и опасностей, предстоящих сразу после пробуждения. Поэтому и проснулся я оттого, что меня трясли за плечо, как говорится, «без всякой задней мысли».
— Однако тебе пора собираться, маг, — произнес у меня над ухом скрипучий голос. — Ты спишь так крепко, что мог, не приведи Господь, припоздниться на нашу встречу… А я, знаешь ли, как и все смертные, не люблю двух вещей — ждать и догонять.